Константин Захаров - Метафизические заметки

Подведем итог. «Я», обладающее по самой своей природе самосознанием, не подвластно времени и к тому же имеет в себе волю, являющуюся прямым выражением той силы, что служит причиной вечного движения материи. Скрытая за этим сущность, очевидно, очень близка к понятию души или другим синонимичным понятиям, существующим в различных культурах.

Предположив, что сознание одновременно существует в настоящем и в прошлом, мы тем самым подразумеваем, что мир, частью которого оно является и с которым взаимодействует, в действительности обладает такими же пространственно-временными свойствами. Выходит, что настоящее — это не бесконечно малая точка на оси времени, а достаточно протяженный интервал, включающий в себя то, что мы называем прошлым. Все существовавшее в прошлом столь же реально, как и то, что существует сейчас, более того — оно тоже существует «сейчас».

Фактически это означает, что время является четвертым пространственным измерением, правда, довольно специфическим — анизотропным, — в котором движение происходит лишь в одном направлении. Это напоминает рост кристалла, направленный от центра к периферии. Возможно, примерно так в пространстве и времени расширяется наша Вселенная, сохраняя, подобно кристаллу, свою структуру (отсюда наблюдаемая нами причинно-следственная связь событий).

То, что однажды возникло, уже не может исчезнуть. Став прошлым, оно сохранится навсегда. Настоящее — это только что возникшее прошлое, еще находящееся в стадии становления. Таковы лишь некоторые следствия из той картины мира, которая порождается представлением о времени как о четвертом пространственном измерении. Конечно, в такое трудно сразу поверить. Нам кажется очевидным, что мир трехмерный. Но для нас также очевидно (в буквальном смысле) и то, что Солнце вращается вокруг Земли. В действительности, однако, все обстоит иначе.

В сущности, трехмерный мир, части которого способны хаотическим образом взаимно перемещаться, меняясь местами, еще более загадочен и невероятен, чем четырехмерный, где движение происходит в строго определенном направлении, тем самым развивая сформировавшуюся структуру мира, а не разрушая ее. То, что наш мир в достаточной степени структурирован, в том числе в плане причинно-следственных связей, свидетельствует в пользу гипотезы о его четырехмерности.

Вернемся к вопросу о душе. По-видимому, внутреннее «я», движимое такой фундаментальной силой, как воля, и сохраняющее постоянство при всех изменениях, вполне может претендовать на то, чтобы считаться бессмертной духовной сущностью. Но это лишь сердцевина сознания, а что с остальным его содержимым, без которого немыслима человеческая личность?

Понятно, что развитый половой инстинкт и хороший аппетит вряд ли смогут найти применение вне биологической формы существования. Также и знание родного языка, правил дорожного движения, таблицы умножения и т. п., скорее всего, не пригодится за пределами человеческого опыта. Что же останется от личности человека, если она утратит все подобные знания и свойства? Впрочем, такие утраты случаются с нами и в течение жизни (например, детский хватательный рефлекс или пристрастие к молоку), и впоследствии они не воспринимаются как личная катастрофа. В целом человеческая личность испытывает постоянные изменения, пусть и не всегда заметные на первый взгляд. Каждое событие что-то меняет в нашем восприятии мира, в нашем сознании и его дальнейших реакциях. Однако поскольку эти изменения обычно происходят постепенно и целостность личности сохраняется, мы их почти не ощущаем. Здесь важна преемственность состояний «я», проходящая связующей нитью через все изменения. Даже резкие деструктивные перемены в сознании, допустим, приводящие к потере рассудка, не могут прекратить эту преемственность (самоидентичность «я» остается и при раздвоении личности, и при других нарушениях психических функций, в том числе вызванных повреждениями мозга).

Именно «я» составляет основу нашей личности. Все остальные изменчивые черты этой личности — лишь одежда, в которую обряжается «я» и которую оно, правда, склонно принимать за свою сущность, но не может слиться с ней воедино, придав ей собственное свойство принадлежности к истинному бытию. Все, что есть в нашей личности помимо «я», слишком инертно и эфемерно (почти как у Ницше: «человеческое, слишком человеческое»). Это действительно похоже на костюм, который подчеркивает отдельные достоинства фигуры и не слишком мешает проявлять активность или, наоборот, который плохо сидит и сковывает движения. Как всякий костюм, человеческая личность со временем обветшает, и «я» окажется лишенным этой оболочки, утратив вместе с ней привязанность к ненужным подробностям человеческого существования, но сохранив квинтэссенцию жизненного опыта.