Стивен Хикс - Объясняя постмодернизм

Это расширенное издание дает мне возможность выразить благодарность внешним рецензентам первого издания: профессору Кертису Хэнкоку в The Review of Metaphysics, профессору Гэри Джейсону в Liberty, профессору Маркусу Верхаг в The Independent Review, доктору Дэвиду Гордону в The Mises Review, профессору Максу Хокатту в The Journal of Ayn Rand Studies и профессору Стивену М. Сандерсу в Reason Papers.

Рокфордский колледж и центр The Objectivist предоставили мне академический отпуск на 1999/2000 учебный год. Обоим организациям я благодарен за время на размышление и научную работу, за которое я успел завершить первый вариант этой книги.

Я благодарен Майклу Ньюберри, Крису Скиабарра, Роберту Кэмпбеллу, Уильяму Томасу, Джеймсу Эби, Джону Рейсу и Фреду Седдону за полезные отзывы о различных частях рукописи.

Спасибо Ане Хартлеб за трудолюбие, тщательную проверку ссылок и корректуру первой редакции рукописи.

Дэвид Келли был моим коллегой и другом на протяжении многих лет. Его поддержка и комментарии на всех этапах написания книги очень много значили для меня.

Я также благодарю Роджера Донвея за приятные беседы на самые разные темы по выходным, когда в университете нам никто не мешал. Я признателен ему за внимательное чтение рукописи и за его мягкие, но настойчивые рекомендации, без которых в этой книге было бы намного меньше сносок.

И наконец, спасибо Кристоферу Воану за оригинальное оформление этого расширенного издания.

По всем признакам мы вступили в новую интеллектуальную эру. Мы живем во время постмодерна. Ведущие мыслители говорят нам, что модернизм умер и настает революционная эпоха, свободная от гнетущих оков прошлого, но в то же время беспокойная из-за ожиданий будущего. Даже оппоненты постмодернизма, с разочарованием наблюдающие смену интеллектуальной парадигмы, отдают должное этому новому прорыву. В мире мысли произошла смена караула.

Имена мыслителей из авангарда постмодерна сейчас хорошо известны: Мишель Фуко, Жак Деррида, Жан-Франсуа Лиотар и Ричард Рорти. Они определяют стратегию – задают направление движения и обеспечивают его самым убедительным инструментарием. К авангарду приникают другие известные и зачастую скандальные фигуры: Стенли Фиш и Фрэнк Лентриккья в литературной и правовой критике, Катарин Маккинон и Андреа Дворкин в феминистской правовой критике, Жак Лакан в психологии, Роберт Вентури и Андреас Хюссен в архитектурной критике и Люс Иригаре в критике науки.

Члены этой элитной группы задают повестку дня и тон для интеллектуального мира постмодерна.

Мишель Фуко определил основные цели: «Все мои исследования направлены на борьбу с идеей универсальной необходимости существования человека» [1] Foucault, 1988, р. 11. . Такая необходимость должна быть отметена в сторону как груз прошлого: «Бесполезно говорить в защиту или против идей Разума, Истины и Знания» [2] Foucault, in May 1993, p. 2. .

Ричард Рорти развернул эту тему, объяснив, что постмодернизм не претендует на истинность или новое знание. Подобные претензии противоречили бы сами себе, а потому постмодернисты должны пользоваться языком с «иронией».

«Трудность, предстающая перед таким философом, который, как и я, симпатизирует этому предположению [например, Фуко. – Авт.], – перед тем, кто считает себя союзником поэта, а не физика, – состоит в том, чтобы избежать намека на то, что это предположение что-то верно схватывает, что мой способ философствования соответствует тому, каковы вещи на самом деле. Ибо разговор о соответствии снова возвращает нас прямо к представлению, от которого хотят отделаться философы моего направления, к представлению, что мир или самость обладают имманентной природой» [3] Рорти, 1996, с. 28. .

Если не существует мира или своего «я», которые нужно постичь и определить границы, то в чем цель мысли или действия? После того как мы деконструировали разум, истину и идею соответствия мышления и реальности, а затем отложили их в сторону – «разум», пишет Фуко, это «предельный язык безумия» [4] Фуко, 1997, с. 241. , – не остается ничего, что могло бы направлять и сдерживать наши мысли и чувства. И потому мы можем делать или говорить все что нам вздумается. Деконструкция, с облегчением признается Стэнли Фиш, «избавляет меня от обязательства быть правым и требует только, чтобы я был интересным». [5] Fish, 1982, р. 180.

Однако многие постмодернисты более склонны к политической активности, чем к эстетической игре. Многие отвергают разум, истину и реальность, так как верят, что во имя разума, истины и реальности западная цивилизация несла господство, притеснение и уничтожение. «Разум и власть тождественны и едины», – утверждает Жан-Франсуа Лиотар. Они одинаково олицетворяют собой и порождают «тюрьмы, запреты, социальный отбор и общественное благо» [6] Lyotard, in Friedrich 1999, p. 46. .