Константин Поповский - Фрагменты и мелодии. Прогулки с истиной и без

Калликл (шепотом): Я же говорил тебе, Сократ, что он не совсем в себе.

Сократ : Погоди-ка, Калликл… Чем же, скажи, не угодил ты Истине, чужеземец, что она преследует тебя, словно сборщик налогов? Был ли ты с ней непочтителен или существуют какие-нибудь другие причины, – прости, но хотя душа моя и замирает всякий раз, когда я слышу это имя, однако же, не стану скрывать, что я просто сгораю от любопытства не хуже последней базарной торговки.

Чужестранец : Дело в том, Сократ, что она влюбилась в меня… Да не делай ты, ради Аполлона, такое лицо, Сократ. Клянусь своим спасением – это правда. Лишив меня покоя, она преследует меня всеми правдами и неправдами, полагая, что я должен безропотно уступить ее постыдным домогательствам, словно последний раб.

Сократ : Я не ослышался, чужестранец? Не хочешь ли ты сказать, что Истина, благородство которой не уступает ее беспристрастности, вдруг отличила тебя среди многих и многих, сделав предметом своего внимания?

Чужестранец : Ты выразился чересчур мягко, Сократ. Вернее было бы сказать – своего вожделения.

Сократ : Бессмертные боги! Как можно в это поверить, чужестранец?.. Скажи, разве не любит нас Истина всех одинаково сильно, так что свет ее любви, подобно свету солнца, сияет равно над всеми людьми, не отличая одного от другого?

Чужестранец : Ты, наверное, хотел сказать: свет ее равнодушия, Сократ.

Калликл : Тише, тише, чужеземец. Как бы всевидящие боги не покарали нас вместе с тобой за твой чрезмерно вольный язык!

Чужестранец : Я ведь только повторил всем известное, Калликл. Истина вполне равнодушна и к нашим бедам, и к нашим успехам. Богам это так же хорошо известно, как и каждому из нас. К несчастью, время от времени, с ней случаются припадки некоторой, как бы сказать, влюбленности и горе тому, на кого пал ее выбор. Уж не знаю, чем это можно объяснить. Может это что-то такое вроде течки, как у животных, когда им приходит время обзавестись потомством, как ты думаешь, Сократ?

Сократ : Ужасные вещи приходится мне слышать сегодня от тебя, чужестранец!.. Но, может быть, ты говоришь в некотором роде метафорически? Ведь иносказание часто помогает нам лучше понять суть дела, чем прямая речь. Вот я и думаю, не хочешь ли ты сказать, что Истина любит тебя, подобно тому, как она любит человека, которому она спешит доверить свои тайны, до сих пор скрытые от людей? Не делает ли она тебя тогда некоторым образом в некотором роде посредником между собой и всем прочим миром? Именно такого человека, которого ведь по праву можно назвать любимцем Истины, наделяет она особым и чудесным зрением, позволяя ему различать новое и доселе неизвестное… Ну, как, чужестранец, попал я в точку?

Чужестранец : Попал, да только не туда, куда надо. Ну, что такого необычного и неизвестного может рассказать, по-твоему, влюбленная дура? Разве только то, что все люди глупы, ограничены, невежественны, немощны, завистливы, злы и нескромны, а впереди их всех ждет то, о чем и говорить-то вслух не хочется. Так ведь это мы все прекрасно знаем и без нее, как, впрочем, и об этом месте, куда нас угораздило попасть, и которое философы называют Космосом, возможно потому, что оно похоже на те механические игрушки бродячих фокусников, которые привлекают внимание зевак тем, что они никак не могут понять, из чего они сделаны и какая сила заставляет эти игрушки двигаться.

Калликл : Мне кажется, что ты чересчур желчен, чужеземец. А где желчь, там, известно, нет места для правды. Не гласит ли всеобщее мнение, подсказанное божественным разумом, что нет ничего выше Истины ни на небе, ни на земле, ни в морских глубинах? Не свидетельствует ли оно, что только одной ей принадлежат по праву все богатства и чудеса, о которых мы не можем даже толком помыслить? Не эта ли великая и страшная храмина Космоса, расцвеченная звездами, украшенная солнцем и луной, является зримым воплощением ее, благодаря чему и мы, люди, можем получить малую толику от ее щедрот и не остаемся совсем уж в неведении относительно и самих себя, и этого мира? Разве же не зовем мы Истину – Путеводительницей, чужеземец, поскольку только ей одной принадлежит право вести нас, ибо только ей ведомы и сам этот путь, и его цель?

Чужестранец : Ты забыл упомянуть, Калликл, что даже боги без возражения идут туда, куда она их позовет, с радостью делая то, что она от них потребует. Клянусь вашим Дельфийским оракулом, слушая тебя, мне начинает казаться, что это не ты, а сама Истина разглагольствует тут о своих достоинствах, словно публичная девка, расхваливающая свой товар, и тогда ноги сами несут меня отсюда прочь… Прощай, Сократ. Прощай и ты, Калликл. Если вам вдруг не посчастливится, и вы встретите ту, о которой мы тут говорили, то, заклинаю вас, сжальтесь надо мной и пошлите ее искать меня куда-нибудь в Персию или в Египет.