Луи Сен-Мартен - Человек Желания

И Павел избран был тогда апостолом языков; тогда описанный пророками поток, в брегах переполняясь, омыл собой народы все.

И оказалось, что мудрость обращает заблуждения людские во исполнение замыслов своих: так лиц отдельных мрачность заставила по всему мiрy расплескаться свет.

От края бездны вырву свое слово; страдать не стану от того, что долго пребывало оно в небытии и рабстве.

Оно не может созерцать небес пространство и устремлять свой взор к верховному престолу Бога Своего.

Необходимо ль из собранья удалить того из наших братьев, кто будет нарушителем его? Не удалит ли грех его оттуда? Его ли не удержит грех как в карцере?

Удвой отвагу, несчастливый человек, попавший в рабство. И время избери, которое не время вовсе, но промежуток средь времен: он разрешается всегда лишь в истинном числе.

К большому юбилею разум вознеси и посмотри, сколь краток, скоротечен промежуток, который расположен посредине восполнения семи господств духовных и разрушеньем беззакония числа.

Огнь упования исшел от этого чудесного произведенья: он человека смелостью объял; он душу поспешил обнять еще в ее оковах.

Темницу, где она была заключена, потряс неистовый удар, охрану ужаснувший.

Оковы пали сами по себе, врата темницы отворились: оттуда на свободу поспешая, душа ушла, чтоб с братьями своими слиться.

Таков удел, что ожидает слово, когда оно направить все свои усилья сможет на избавление от бездны; и те, кто сокрушил его туда, стремящиеся там его держать, подвергнуться мученью.

Но где начало человеческого знанья? Не в человеке ли оно самом иль рядом с ним? Несчастье человека в искании сего истока вне самого себя, в предметах, которые не в силах сопротивляться своей причине истинной.

И дальше, какова нелепость – все разделять на классы? Вместо того, чтобы усердно трудиться над познанием вещей, разряды их переставляет смертный.

И первые шаги свои он посвятить смог точно и проникновенно с вниманьем неотступным использованью лишь вещей природных, хотя способен был заняться и временем, и качеством существ.

Что представляете вы из себя, чудесные явления природы? Являетесь вы только продолжением законов, вначале установленных. Должны пред человеком раскрываться вы для наставления в порядке высшем, которого вы – образ.

Несокрушимые законы ваши и ваша сила обладают дивной властью для приведенья нас к верховному уделу.

Ведь если чудовища бы народились, то разве не был бы порушен вечный договор?

Святое соглашение, блажен, кто приближается к тебе с намерением чистым, разумом простым, чтоб изучение твоих законов его в смятение никак не привело бы!

Природа, естество, иной задачи не имеешь ты исполнить, как привести существ к верховному порядку, которого они лишились.

Ведь только отделясь от славы высшей, временные вещи рожденье получили. Когда они свой путь сумеют завершить, необходимо станет дальше, чтобы возвышенная слава проявилась.

Во время преступления мiры непроницаемыми стали, подвергнутыми силе тяготенья: грехопадение сгустило жизни словеса и сделало немой природу всю.

Адамово потомство, ты заблуждалось от безмолвья слова, чтоб развращать себя и дальше, мня, будто слова уж не находилось с тобой поблизости, ни над тобою!

Но разве слово Господа не меч двойной и обоюдоострый и не клинок животворящий? Молчание и онемевшая природы сущность для него – насилие и временное состоянье.

Господь изрек, Его глас торжествует, возносит слово Он над властью преступленья. Безмолвие сотрясено. Все уголки вселенной обратились в живые языки.

О, ночь, с безмолвием ты вместе сокрушишься; дано ли сумраку существовать вблизи Господнего глагола? Блистающей природа, словно солнце, станет, поскольку превратится в дарохранительницу слова.

И слово, пробудившись, разделит все мiры на два разряда, как некогда Евреи разделялись между Гевалом с Гаризимом; И голоса Гевала будут непрестанно возглашать проклятие врагам Господнего закона.

Беспечный, нечестивый человек, представь себе момент ужасный этот, когда уж для тебя не будет ни времени и ни пространства.

Ты больше не обрящешь в дольнем мiрe источника безмолвия и тени, чтобы тебе укрыться от ужаса, который причинили тебе бы свет и слово Божие. Гоним ты будешь светом и глаголом.

Как человек виновный на земле, болезням преданный смертельным иль правосудия мечу, уразумеешь ты, что кровь и все субстанции твои так слово возымели, чтобы проклясть тебя и все деянья беззаконные твои.