Сью Придо - Жизнь Фридриха Ницше [litres]

Ницше назвал «Человеческое, слишком человеческое» памятником кризису. И это был не только кризис идеологического разрыва с Вагнером, но и кризис недовольства десятью годами душной академической учености. Оглядываясь назад, он сердился на то, что ему слишком быстро дали место, к которому он не был готов: филология заставила его почувствовать пустоту и голод, которые он смог утолить лишь благодаря наркотическому волшебству Вагнера. Но музыкальный опиум не мог смягчить суровой реальности. «Человеческое, слишком человеческое» знаменует начало философского пути в поисках свободного ума – человека, чей экзистенциальный голод может быть удовлетворен и при отсутствии идеала или божественного начала, несмотря даже на роковое пристрастие к возвышенному в музыке.

«Человеческое, слишком человеческое» – первая книга, написанная в характерном впоследствии для Ницше афористическом стиле с пронумерованными абзацами. Он был вынужден писать в таком рубленом ритме из-за плохого здоровья, но превратил необходимость в преимущество. В процессе творчества он понял, что афоризм – это провокация, трамплин, стимул для более подробных и глубоких изысканий. Книга знаменует начало его становления как подлинно оригинального стилиста и мыслителя.

Ницше послал полный текст первого тома (за ним последовал второй) своему издателю Шмайцнеру в середине января 1878 года. Текст сопровождался подробным списком инструкций. Книга должна была выйти в срок к столетию смерти Вольтера – 30 мая. Ее запрещалось как-либо рекламировать. Она должна была выйти под псевдонимом, чтобы партии, которые уже определили свое мнение за Ницше или против него, не испытывали бы предубеждения в пользу книги или наоборот. На обложке следовало поставить имя «Бернхард Крон». Ницше прислал и биографию вымышленного Крона, чтобы она была опубликована вместе с книгой.

«Господин Бернхард Крон, насколько нам известно, немец из русских балтийских провинций, который в последние годы постоянно путешествует. В Италии, где он, помимо всего прочего, отдавался филологическим и антикварным изысканиям, он познакомился с доктором Паулем Рэ. При посредничестве последнего он связался с г-ном Шмайцнером. Поскольку его адрес в последние годы постоянно меняется, письма для г-на Крона следует направлять его издателю. Г-н Шмайцнер никогда не видел его лично» [15].

Шмайцнер ответил решительным отказом. Книга афоризмов господина Бернхарда Крона не привлечет никакого внимания, в то время как резкая перемена взглядов автора «Рождения трагедии» не может остаться незамеченной. Он ободряюще писал Ницше: «Любой, кто позволяет себе выступать публично, обязан и публично противоречить себе, если решается переменить мнение» [16]. Шмайцнер заказал печать тысячи экземпляров, отмел требование Ницше о запрете рекламы и установил цену в десять марок. Книга стала самой дорогой в его каталоге, что свидетельствовало о больших ожиданиях.

Имя Ницше появилось на титульном листе, но без профессорского звания, которым он некогда так гордился. В конце апреля Ницше разослал 28 бесплатных экземпляров. Экземпляр Пауля Рэ был подписан так: «Все мои друзья подозревают, что книга написана вами или обязана вашему влиянию. Поздравляю вас с новым трудом!.. Да здравствует Рэ-ализм!»

Якобу Буркхардту книга понравилась. Он назвал ее превосходной публикацией, которая повысит уровень независимости во всем мире, но никому больше, кроме Рэ, книга не пришлась по душе. Другие получатели бесплатных экземпляров составляли тот тесный круг, члены которого вместе с Ницше завязли в вагнеровско-шопенгауэровском лабиринте. Они чувствовали себя преданными, озадаченными или отвергнутыми. Роде вопрошал: «Может ли человек взять свою душу и внезапно заменить ее другой? Мог ли Ницше внезапно стать Рэ?» Этот вопрос тревожил всех тех, кто смело поддерживал «Рождение трагедии». «Мне не нужны сторонники» [17], – холодно ответил он, когда ему выразили сомнения.

Анонимный корреспондент прислал ему из Парижа бюст Вольтера с запиской: «Душа Вольтера выказывает свое уважение Фридриху Ницше» [18]. Возможно, письмо было отправлено прекрасной Луизой Отт, в которую он влюбился во время фестиваля в Байрёйте. После ее возвращения домой к мужу-банкиру они продолжали вести томную переписку. А может быть, отправку бюста из Парижа организовал Вагнер. Он любил пошутить.

Книга прибыла в Ванфрид 25 апреля. Посвящение Вольтеру сразу же вызвало удивление. Просмотрев книгу, Вагнер решил, что по отношению к автору милосерднее будет ее не читать. А вот Козима прочла. Она заметила в ней «много гнева и угрюмости», а также кое-что похуже влияния Вольтера – следы еврейского заговора по захвату Европы. Пауль Рэ действительно был евреем – она определила это через несколько минут после знакомства в Сорренто. Козима объясняла появление «Человеческого, слишком человеческого» следующим образом: «Наконец вмешался сын Израиля – доктор Рэ, очень скользкий, очень холодный человек, якобы идущий на поводу у Ницше, но на самом деле его перехитривший – таковы отношения Иудеи и Германии в миниатюре!» [19] И она пошла на драматический жест – сожгла письма Ницше.