Сью Придо - Жизнь Фридриха Ницше [litres]

«Болезнь дала мне также право на совершенный переворот во всех моих привычках; она позволила, она приказала мне забвение; она одарила меня принуждением к бездействию, к праздности, к выжиданию и терпению… Мои глаза одни положили конец всякому буквоедству по-немецки: филологии; я был избавлен от «книги»… величайшее благодеяние, какое я себе когда-либо оказывал! Глубоко скрытое Само, как бы погребенное, как бы умолкшее перед постоянной высшей необходимостью слушать другие Само (а ведь это и значит читать!), просыпалось медленно, робко, колеблясь, но наконец оно заговорило» [5].

Система работала, но боль становилась все сильнее. Профессор-окулист Шисс выписал атропин (настойку смертельной белладонны) – глазные капли для расслабления мышц. Они вдвое увеличивали размер зрачков, так что человек совершенно не мог фокусироваться на чем-то. Мир превратился в танцующее расплывчатое пятно. Ницше стал еще больше зависим от фон Герсдорфа, который вспоминал, что темные блестящие зрачки глаз друга его очень пугали.

Когда Элизабет взяла на себя заботы о хозяйстве, а фон Герсдорф – роль личного секретаря, Ницше смог обрести интеллектуальную свободу, не страдая от мрачного одиночества отшельника-интеллектуала. От книги ко дню рождения Вагнера он быстро отказался: его переставшие фокусироваться глаза устремлялись к иным горизонтам. Он погрузился в составление списка. Сначала нужно было написать серию «Несвоевременных размышлений». В них он должен был сформулировать свои мысли о природе культуры современного мира в целом и рейха – в частности. Слово «несвоевременные» кажется ничем не примечательным, но для Ницше слово unzeitgemüsse несло глубокий смысл. Оно подразумевало нахождение вне будущего и прошлого; вне нынешней моды и тянущего назад якоря истории. Он имел в виду твердое отстаивание собственной позиции искателя истины, не обращающего внимания на все эфемерное. Он составил список предметов, о которых он, несвоевременный автор, намеревается написать. Он собирался издавать по два «Размышления» в год, пока не закончит список. Ницше долго добавлял и вычеркивал темы, но в их числе постоянно оставались:

Давид Штраус

История

Чтение и письмо

Год волонтерства

Вагнер

Школы и университеты

Христианский нрав

Совершенный учитель

Философ

Люди и культура

Классическая филология

Раб газет

Первым должно было быть написано «Несвоевременное размышление» на тему «Давид Штраус, исповедник и писатель». Давид Штраус был теологом и философом-кантианцем, который за сорок лет до того имел огромный успех, выпустив двухтомную «Жизнь Иисуса» ( Das Leben Jesu) – попытку «научного» анализа Иисуса Христа как исторической личности. Книга вызвала скандал и стала сенсацией. На английский язык ее перевела Джордж Элиот (которую Ницше нравилось считать типичной представительницей британской расы – интеллектуально вялой и с сексуальными странностями). Граф Шафтсбери назвал книгу самой ужасной из всех, что когда-либо извергал ад. Когда Ницше еще в Пфорте прочел книгу Штрауса, он написал сестре, что если бы от него требовали поверить в Иисуса как в историческую личность, то это не вызвало бы у него ни малейшего интереса; но как моральный учитель Иисус был достоин гораздо более глубокого исследования.

В те дни Штраус приближался к семидесятилетию. Незадолго до того он опубликовал продолжение своей книги – «Старая и новая вера» (Der alte und der neue Glaube), которое тоже снискало большую популярность. Книга отражала настроения своего времени, утверждая с почти маниакальной радостью, что в современном мире возможно существование нового, рационального христианства – фундаментальное противоречие, невозможное с точки зрения как рационализма, так и веры. Ницше отмечал: если расстаться с фундаментальной идеей веры в Бога, то все сразу разбивается на куски. Революция в вере требует революции в морали. Это следствие, судя по всему, ускользнуло от Штрауса и не отразилось в его труде, который Ницше с явной радостью обозвал «настольной книгой немецкого филистера» [26][6].

Он отправил рукопись издателю, после чего выехал с Ромундтом и фон Герсдорфом на летние каникулы в Кур – швейцарский альпийский курорт, известный восстановительными озерными ваннами и другими «целительными средствами». Каждый день трое друзей гуляли по четыре-пять часов. Ницше не забывал о зеленых очках и солнцезащитном козырьке. Прохладный чистый воздух отлично прояснял мысли. В нескольких сотнях метров ниже их гостиницы сияло красивое озерцо Каумазее. «Мы одеваемся и раздеваемся под настойчивое кваканье большой лягушки», – отмечал фон Герсдорф. Поплавав, молодые люди разваливались на бархатном мхе и иголках лиственницы. Друзья читали Ницше вслух Плутарха, Гёте и Вагнера. Роде и фон Герсдорф по просьбе Ницше очень тщательно вычитывали гранки «Несвоевременных размышлений», но, получив в начале августа первые экземпляры, сделали унизительное открытие: опечаток и типографских ошибок в книге было почти столько же, сколько в труде Штрауса, который Ницше критиковал за то же самое. Тем не менее поступление первых экземпляров необходимо было отпраздновать самым торжественным образом. Они взяли с собой на берег озера бутылку вина и на наклонной скале торжественно нацарапали U.B.I.F.N. 8/8 1873 (Unzeitgemüsse Betrachtung I. Фридрих Ницше, 8 августа 1873 года). После этого они разделись и доплыли до небольшого островка на озере, где нашли еще один камень, на котором вырезали свои инициалы. Затем они приплыли обратно, совершили жертвенное возлияние над первой надписью и объявили: «Сим отмечаем начало антиштраусиады. Пусть враги выступают. Да отправятся они прямо в ад!» [7]