Энтони Флю - Бог есть - как самый знаменитый в мире атеист поменял свое мнение

Как я уже говорил, оснований для выбора атеизма в возрасте пятнадцати лет было определённо недостаточно. Эти основания строились на том, что я позднее описывал как два случая «подросткового упрямства»: (1) проблема зла была убедительным опровержением существования всеблагого и всемогущего Бога; и (2) «апеллирование к свободной воле» не освобождает Создателя от ответственности за явные проблемы с Его творением. Однако, оставив позади школьные годы, я уделил намного больше внимания причинам за и против построения атеистических умозаключений. Моим первым шагом в этом исследовании стала работа «Теология и фальсификация».

«Теология и фальсификация» была впервые представлена в Оксфорде летом 1950 года на встрече Socratic Club, а затем в октябре её опубликовали во временно выпускаемом студенческом журнале под названием «Университет». Первое переиздание появилось в 1955 году в сборнике «Новые эссе по философской теологии», редакторами которого были я и Аласдер Макинтайр. «Новые эссе» внесли существенный вклад в философию религии с точки зрения новой философии. Журнал The Times Literary Supplement [32] The Times Literary Supplement (TLS) – влиятельный еженедельный литературно-критический журнал Великобритании. описал тогда этот сборник как «обладающий определённой девственной свежестью».

Моей главной целью в работе «Теология и фальсификация» было стремление прояснить природу утверждений, сделанных религиозными верующими. Я спрашивал: приводят ли многочисленные уточнения, сопутствующие теологическим высказываниям, к тому, что эти высказывания разрушаются под воздействием тысячи уточнений? Если вы делаете утверждение, то оно имеет смысл только в том случае, если оно исключает определённые вещи. Например, утверждение, что Земля является шаром, исключает вероятность того, что она плоская. И хотя она может казаться плоской, это видимое противоречие можно объяснить огромными размерами Земли, ракурсом, с которого мы на неё смотрим, и т.д. Таким образом, как только вы добавляете подходящее уточнение, утверждение может быть успешно согласовано с явлениями, которые кажутся противоречащими ему. Но если противоречащие явления и связанные с ними уточнения продолжают умножаться, то само утверждение становится сомнительным.

Если мы говорим, что Бог любит нас, тогда мы должны спросить, какие явления исключает это утверждение. Очевидно, что факт существования боли и страданий становится проблемой для подобного утверждения. Теисты говорят нам, что при наличии соответствующих уточнений, эти явления можно согласовать с существованием Бога и Его любовью. Но тогда возникает вопрос, почему мы не можем просто сделать вывод о том, что Бог не любит нас. Теисты, судя по всему, не позволяют никаким явлениям свидетельствовать против утверждения, что Бог любит нас. Это должно означать, что и в пользу данного утверждения также ничто не свидетельствует. Фактически, оно становится пустым. Я сделал вывод, что «блестящая дерзкая гипотеза может таким образом умереть медленной смертью – смертью от тысячи уточнений».

И хотя моё стремление поднять этот вопрос казалось понятным, я неоднократно сталкивался с утверждениями, что я излагаю свои собственные убеждения о смысле (или чаще о бессмысленности) всего религиозного языка. Столь же распространенными были утверждения, что я явно прибегал к известному принципу проверки (или, по крайней мере, считал его само собой разумеющимся) и полагался на него. Данный принцип использовался логическими позитивистами «Венского кружка» в начале его образования, и его смысл заключался в том, что имеют значение только те утверждения, которые можно было проверить с помощью научных методов.

Но на самом деле я никогда не поддерживал ни одного универсального тезиса о смысле или бессмысленности всего религиозного языка. Моей основной целью в работе «Теология и фальсификация» было стремление оживить угасающий диалог между логическим позитивизмом и христианской религией, а также направить спор между верой и неверием по другому и более продуктивному курсу. Я не предлагал ни одной универсальной доктрины в отношении всей религиозной веры и религиозного языка. Я не говорил, что утверждения религиозной веры являются бессмысленными. Я просто потребовал от религиозных верующих объяснить, как нам следует понимать их утверждения, особенно в свете противоречивых данных.

Работа спровоцировала появление многочисленных отзывов, некоторые из которых появились лишь спустя десятилетие, и многие из них помогли мне углубить (а порой и скорректировать) мои взгляды. Возможно наиболее радикальным отзывом был самый первый от Р.М. Хейра, которому впоследствии было суждено занять в Оксфорде должность профессора этики имени Т. Уайта [33] Профессор этики имени Т. Уайта (англ. White’s Professor of Moral Philosophy) – должность в Оксфордском университете, названная в честь Томаса Уайта (Thomas White), английского священника и основателя Сайон-Колледжа в Лондоне. . Хейр предполагал, что религиозные высказывания не должны рассматриваться в качестве выдвигаемых утверждений, но под ними следует понимать выражение того, что сам он называл словом «blik» – нечто вроде общепринятого подхода или общепринятой позиции. «Blik», как сам он описывает, это просто интерпретация нашего опыта, которая не может быть проверена или опровергнута. Насколько я знаю, Хейр в дальнейшем никогда не продолжал развивать эту идею в печатных изданиях, но она была не единственной, которая (в силу того, что она отвергала всякое рациональное основание для веры) могла бы порадовать религиозных верующих.