Энтони Флю - Бог есть - как самый знаменитый в мире атеист поменял свое мнение

Второй философский интерес, пробудившийся в процессе чтения популярной научной литературы, заключался в попытках извлечь необерклианские выводы из событий, произошедших в физике в двадцатом столетии. Необерклианцы [29] Название течения происходит от имени Джорджа Беркли – епископа Клойнского в Ирландии и английского философа, известного своей системой спиритуалистической философии. принадлежали к философской школе под названием идеализм. Идеалисты считают, что вся физическая действительность является чисто умозрительной и что существует только разум и его содержимое. Основными книжными источниками здесь служили работы Сэра Джеймса Джинса и Сэра Артура Эддингтона. Ещё была Сьюзан Стеббинг со своим произведением «Философия и физики», которая научила меня тому, как начать сокращать свой путь по этим своеобразным джунглям.

Годы спустя в книге «Введение в западную философию» я старался показать, что подобный идеализм был губительным для науки. Я цитировал отрывок из книги «Разум, восприятие и наука», автором которой является известный британский невролог, получивший подходящее прозвище Господин Мозг [30] Господин Мозг (англ. Lord Brain) – в английском языке слово «мозг» (Brain) и фамилия Брейн (Brain) являются омонимами. (У. Рассел Брейн); он отмечал, что неврологи обычно являются идеалистами, которые верят, что восприятие предмета является всего лишь событием в мозгу субъекта. Я также цитировал утверждение Бертрана Рассела о том, что «восприятие не даёт непосредственного знания о физическом предмете». Я заявил, что если бы это было правдой, то не существовало бы такой вещи, как восприятие. И поскольку учёные полагаются и должны полагаться на конечное подтверждение своего открытия после прямого наблюдения, то это заключение неизбежно дискредитирует те сведения, на которых оно само было получено. Одним словом, подобная точка зрения разрушает основу всех научных выводов. Против неё я выдвигал довод о том, что при нормальном здоровом восприятии я должен иметь соответствующий чувственный опыт (возьмём, например, звук и вид молотка, забивающего гвоздь); и далее, если что-то выражено достаточно правильно, чтобы быть воспринятым, тогда эти вещи (молоток и гвоздь) должны быть частью причины наличия у меня этого опыта.

Во время моей учёбы в Оксфорде (1946-1950 гг.) новый подход к философии, который ещё иногда называли «революцией в философии», находился на пике популярности. Пребывая в Оксфорде (два года в качестве студента, ещё один в качестве аспиранта и восемнадцать месяцев в роли младшего преподавателя в колледже Крайст-Чёрч), я пропитывался этой «новой философией», которую многие её противники описывали как «лингвистическую философию» или «философию обыденного языка». В то время в Оксфорде ключевыми фигурами в области философии были Гилберт Райл и Джон Остин. Райл, как я уже отмечал, был моим руководителем в процессе получения степени бакалавра философии. Я ближе познакомился с Остином, когда после моего назначения в Крайст-Чёрч я получил возможность стать постоянным посетителем его знаменитых «Saturday mornings» – бесед, которые проходили по утрам в субботние дни в его оксфордской комнате и на которых обсуждался прогресс науки.

Эта оксфордская философия 40-ых и 50-ых годов выработала некоторые ценные прозрения, которые я до сих пор считаю истинными. Пожалуй, наиболее важное и обширное из этих прозрений заключалось в том, что мы должны постоянно и уверенно идти к тому, чтобы понимать, каким образом вся философия (в той степени, в которой философия является понятийным исследованием) должна быть связана с правильным словоупотреблением. У нас не может быть доступа к понятиям, кроме как посредством изучения лингвистических традиций, и, следовательно, использования тех слов, через которые эти понятия выражаются. Это прозрение напоминает мне о библеистах, которых я упоминал ранее (их приводил в пример мой отец) и которые изучают некоторые специфические понятия Ветхого Завета посредством сбора и изучения (отыскивая как можно больше различных контекстов) всех доступных примеров употребления соответствующего слова на иврите.

Такая же, как и те минувшие дни (стремительная и важная для развития моего собственного философского направления), эта «новая философия» не была столь новой и исключительно точной, какой её иногда изображали. Революция была сосредоточена на понятийной грамматике, использовании понятий в обыденном языке, исследовании, которое помогло бы устранить многие из очевидных проблем в философии. Одна из этих проблем заключалась в том, можем ли мы обрести познание через знакомство с «внешним» (логически доступным) миром. Эта проблема впервые была сформулирована Декартом в семнадцатом веке и в дальнейшем, вне всякого сомнения, признавалась большинством его известных последователей, среди которых были Локк, Беркли, Юм и Кант. Эта «новая философия», однако, отклонила данную проблему картезианского [31] Картезианство – направление в истории философии, идеи которого восходят к Декарту. скептицизма, отвергнув её отправную точку: мнение о том, что человеческий индивид является бестелесной сущностью, которая обладает лишь личным опытом. Подобное представление было несовместимо с принятием в нашей правильной речевой деятельности точки зрения о том, что посредством знакомства мы познаём как физический мир, так и других людей. Но, как я уже сказал, это не было чем-то абсолютно новым; Платон, который написал «Теэтет», и Аристотель, автор «Никомаховой этики», чувствовали бы себя совсем как дома на семинарах, которые проводили Райл и Остин.