Лев Балашов - Занимательная философия. Учебное пособие [6-е издание, переработанное и дополненное]

…На следующий вечер с другой девушкой я по прежнему маршруту. Та же картина, обегала лужи…

…На следующий вечер пошел с третьей. И опять посередине дороги по лужам. Подхожу — она за меня крепко держится, слушает меня и… пошла по луже со мной. Ага — просто не увидела лужу. Тогда я к следующей — поглубже. Подруга ноль внимания на лужу. Вот с тех пор и ходим рядышком и не ругаемся, живем ладком…

Все мужики рты пооткрывали, а которые постарше и говорят, что ты дед раньше не рассказал как выбирать жен. Может и мы были бы счастливее…

Неизвестный автор

Представим себе, что мы прогуливаемся по узкой улочке большого китайского города и видим магазинчик, который торгует картинами, написанными в классической манере. Мы заходим в магазинчик и просим продавца показать нам что-нибудь аллегорическое — можно и с юмором, но исполненное Непреходящего Смысла. Продавец улыбается. «У нас есть как раз то, что вам нужно, — говорит он, — копия „Пробующих уксус“». Он подводит нас к большому столу и разворачивает один из свитков. (…) Нашим современникам сюжет этой картины хорошо известен. На ней изображены три человека, стоящие возле бочонка с уксусом. Каждый из них попробовал уксус, окунув в него палец и облизнув его.

Ощущения, вызванные этим экспериментом, отражены на их лицах.

Изображение аллегорическое, и подразумевается, что перед нами не обыкновенные люди, решившие отведать уксуса, а основатели трех великих учений Древнего Китая, сам же уксус символизирует Суть Жизни. Эти три человека — Конфуций, Будда и Лао-цзы, автор самой первой из книг, излагающих основы даосизма. У Конфуция выражение лица кислое, на лице Будды написана горечь, а Лао-цзы улыбается.

Конфуциюжизнь вообще представлялась довольно кислой. Он полагал, что связь времен прервалась и что жизнь, устроенная человеком на земле, не соответствует тому, что предначертано Небесами для всего сущего. Он считал необходимым свято чтить предков и соблюдать старинные обычаи и Церемонии, во время которых император, Сын Неба, играл роль посредника между бесконечностью космоса и конечностью земного существования. Конфуцианство выработало целую систему чрезвычайно сложных ритуалов на все случаи жизни; эти ритуалы складывались из тщательно рассчитанных жестов и шагов, точно отмеренного количества придворной музыки и строго определенных фраз и речевых оборотов. До нас дошла поговорка, сложенная о Конфуции: «Если циновка лежит неровно, Учитель не сядет на нее». Это показывает, сколь неукоснительно конфуцианцы соблюдали установленный порядок.

Будда,второй из трех мудрецов на картине, считал, что жизнь человека протекает в плену привязанностей и желаний, ведущих лишь к страданию, и не видел в ней ничего, кроме горечи. Мир, в представлении Будды, только и делает, что расставляет человеку ловушки, порождая у него иллюзии и доставляя ему, как и всему живому на земле, одни лишь бесконечные мучения. Покой можно найти, только «отряхнув прах этого мира» и достигнув Нирваны, что буквально означает «состояние безветрия». Буддизм, переселившись в Китай из родной Индии, претерпел существенные изменения благодаря глубоко укоренившемуся в душах китайцев оптимизму, и все же наиболее последовательные буддисты считали, что горькие ветры повседневного существования служат непреодолимым препятствием на пути к Нирване.

С точки зрения Лао-цзы,естественная гармония, установленная изначально между Небесами и землей, вполне достижима для любого человека в любой момент, но искать ее следует не там, где указывал Конфуций. В своем главном труде «Дао дэ цзин» («Книга добродетели Дао») Лао-цзы пишет, что земля является, по сути, отражением Небес и подчиняется общим для них законам, а не законам людей. Эти всеобщие законы управляют и ходом далеких небесных светил, и жизнью птиц в лесу или рыб в океане. Согласно Лао-цзы, чем активнее человек вмешивается в предустановленное природой равновесие, тем дальше он от желанной гармонии. Чем больше принуждения, тем больше беспорядка. Во всем сущем, будь оно тяжелым или легким, быстрым или медленным, влажным или сухим, заложена его собственная Внутренняя Природа, которую нельзя изменить насильно, не причинив ей вреда. Если попытаться навязать ей извне произвольные абстрактные правила, это вызовет лишь неизбежное сопротивление. Тогда-то жизнь и станет кислой.