Виктор Кротов - Человек среди чувств. Начало. Сказки и размышления о внутреннем ориентировании

Внутреннее ориентирование многолико. Его можно представить и как прокладывание русла для нашего волевого устремления, и как выработку внутренней и внешней политики для нашего государства чувств, и с помощью многих других описательных или рациональных представлений. Но какие бы модели или метафоры мы ни использовали, ориентирование – это созерцание, переходящее в движение. Оно не только учитывает происходящие изменения обстоятельств, но и располагает к изменениям на всех уровнях нашего существования.

Внутреннее ориентирование – это работа, в которой у нас могут быть помощники, но никто не сделает её за нас. Так что не будем от неё отлынивать. Отправимся в путь и будем внимательны ко всему, что встретим по дороге.

Обсуждая проблемы внутреннего ориентирования, мы часто будем обращаться к представлению о чувствах. Так уж задумана эта книга. Смысл этого представления будет проясняться постепенно. Прояснению будут служить и общие главы, и главы, посвящённые чувствам того или иного рода.

Портреты чувств, этих главных персонажей внутреннего мира, даны здесь в самом обобщённом виде. Это скорее лишь материал для тех реальных портретов, которые каждый из нас может нарисовать (хотя бы мысленно) применительно к собственной душе.

Чувство родства уходит корнями в область подсознательных инстинктов, но стоит ли рыться в этих корнях? Естествоиспытатели расскажут нам о цыплятах, принимающих за мать ботинок лаборанта, но никто не расскажет о том, чего были лишены эти цыплята в результате такой испытательной подмены. Всё-таки сам факт присутствия в нашей жизни родного, любимого лица намного значительнее тех факторов, на которые может разобрать этот факт наука.

Нет ничего обычнее нашей родни, но вместе с тем – это как бы особая делегация, которая подобрана, чтобы встретить на земле новую душу. Встретить, помочь ей приспособиться к земной жизни, защитить её от излишней жёсткости окружения. Сопровождать на разных этапах этой жизни. Состав этой делегации постепенно изменяется, но она продолжает осуществлять своё дело. Она поддержит нас в болезни и в старости, проводит нас при завершении жизни. Она будет хранить память о нас, – насколько мы этого достойны. Она постарается принять как эстафету то, что нам не удалось доделать на Земле, – в меру своих сил и ценности наших дел.

Ничуть не меньше, чем от изгибов судьбы, это зависит от нашей собственной способности к родственным чувствам. К освоению богатства, которое даётся нам при рождении и во владение которым мы входим всю жизнь. К пониманию родного человека – этого известнейшего нам незнакомца – не только умом, но и самим своим организмом. К терпеливому чтению того послания судьбы, которое зашифровано для нас друг в друге.

Не повезло Амилю с семьёй. Отец занудный, мать нервная, жена болтливая, сын непоседливый, дочь упрямая. Не жизнь, а сплошное наказание! Только и дожидался Амиль воскресенья, чтобы на рыбалку отправиться. Сядет один с удочкой на берегу, отдыхает от семейной жизни.

Вот так сидел он однажды – и вдруг из воды высунулась золотая рыбка. Крючок отпихнула, чтобы не зацепиться, и говорит:

– Знаю, знаю, что у тебя с семьёй нелады. Это потому, что только один из твоих родных тебе по-настоящему родной. Если разгадаешь, кто это, окажешься в настоящей своей семье. А ошибёшься, так и будешь мучаться. Приходи сюда через неделю, скажешь свою отгадку.

Обрадовался Амиль. Неужто не угадает он, кто же этот настоящий! Как вернулся с рыбалки, так и стал присматриваться.

С отцом браниться перестал: вдруг это он? Очень может быть. Такие разговоры у них вечерами интересные начались, только слушай… А мать? Стал Амиль её о своём детстве расспрашивать и о том, как она сама маленькой была. Точно: вот она-то и есть настоящая. А нервы что? Просто очень уж она его, Амиля, любит… Или всё-таки это жена? Он ведь её сам полюбил, сам выбрал. Стал Амиль к ней прислушиваться: не зря она ему столько всего интересного рассказывает. И про детей, и про него самого… Да только и с непоседливым сыном Амиль теперь по-новому сдружился. Вместе всякие штуки интересные сооружать стали. То шалаш в лесу, то велосипед на двоих. Без слов друг друга понимают. Наверное, про него-то золотая рыбка и говорила… Или про дочку? Перестал Амиль с нею спорить, и упрямства как не бывало. Зато фантазий у неё было такое великое множество, как и у самого Амиля в детстве. Вот уж родство, так родство…