Виктор Кротов - Человек среди чувств. Начало. Сказки и размышления о внутреннем ориентировании

Делать нечего, вышел Слава на бой. Чудище-занудище жаром на него дохнуло – всё оружие, которым Лыцаря снарядили, в порошок рассыпалось. Ползёт Чудище-занудище к Славе, пасть разевает.

И не убежишь никуда, не спрячешься. Кругом Великий пустырь. Только Слава придумал: взял да и в себя ушёл. А уж там никакого Чудища-занудища.

Собрались вокруг Славы всякие внутренние жители, стали вместе с ним средство против Чудища-занудища придумывать. Время-то внутри по-другому идёт. Пока это снаружи Чудище ползёт да пасть разевает…

Тащат внутренние жители из всяких заповедных чащ разные свои находки, а Слава с помощниками скручивает из них остолбенивающую удивлялку . Скрутил, смазал, взял наизготовку – и наружу.

В самый раз успел. Чудище-занудище уже совсем близко, одна пасть открытая видна. Не самое приятное зрелище.

Вот Слава Лыцарь и забросил свою удивлялку прямо в пасть. Икнуло Чудище-занудище так, что Лыцарь в сторону отлетел, – и остолбенело навсегда. А Слава снова в себя ушёл: спасибо помощникам сказать.

Тут, правда, его люди окружили, тормошат, с победой поздравляют. Пришлось возвращаться к наружной жизни.

От недооценки внутреннего мира может получиться так, что мы не очень-то и догадаемся о внутренних помощниках, внутренних находках и умении с ними обращаться, но главные подвиги рыцарей человечества основаны именно на этом. На том, о чём ни в сказке сказать, ни пером не описать . Может быть, это знаменитое выражение как раз и относится к приключениям во внутреннем мире?.. Ведь о том, как Слава Лыцарь оказался готов к своей победе, в нашей сказке тоже не говорится.

Находки для внешнего мира часто выносят наружу волны творчества. Поэтому ценно для человечества всякое искусство. По выплескам чужого таланта мы многое узнаём и о полезных ископаемых собственной души. О её флоре и фауне, о её населении. И даже о её планетах и звёздах.

Но самая существенная, самая ценная находка наших внутренних путешествий – это наше «я».

Здесь начинается область парадокса. Получается, что одно наше «я» разыскивает другое наше «я», более сокровенное. Усиливает парадокс и невозможность отличить поиски от делания . В чём мы находим себя? В чём осуществляем? Или мы находим что-то, что обеспечивает осуществление?..

Ну, что ж. Парадокса бояться – вглубь не ходить.

Разными бывают не только путешествия, но и путешественники. Одни привозят домой чемодан сувениров. Другие – полную душу впечатлений. Третьи – книгу с этнографическим описанием увиденной жизни. Во внешнем мире все они дополняют друг друга, и мы можем с их общей помощью составить объёмное представление о местах, где не бывали сами.

В путешествии вглубь себя путешественник один: я сам. Мне самому приходится не только получать впечатления, но и быть этнографом внутреннего мира. Ведь никто, кроме меня, не может непосредственно встретиться с его обитателями.

Кто же они – обитатели нашего сознания?..

Каждое философское учение по-своему научит нас отвечать на этот вопрос. Но хорошо бы на первых порах обойтись своими силами.

Проще всего было бы назвать всё, что можно встретить в сознании, ощущениями . Я ощущаю радость и боль, мысль и надежду. Зрение, слух, обоняние, осязание, вкус несут мне ощущения внешнего мира.

Но тогда о каждом из ощущений пришлось бы говорить персонально. И множество этих «персон» было бы совершенно необозримо. Трудно было бы отличить то, что заслуживает основного внимания, от всего остального.

Поэтому оставим название «ощущения» за теми элементами восприятия, которые говорят нам о внешнем мире и о нашей собственной физической, телесной жизни. То есть за тем, что служит пищей для более сложных существ, населяющих наше сознание.

А об этих существах – речь особая.

В далёкой стране, в лесной глубине, под деревом зелёном, то ли дубом, то ли клёном, жили-были в огромном муравейнике рыжие муравьи. Жили не тужили, друг с другом дружили, а с чёрными муравьями воевать ходили.

И вот однажды подняли дозорные тревогу. Подошёл к муравейнику невиданный зверь. Впрочем, это для молодых невиданный, а один муравей-долгожитель сразу сказал, что зверь муравьедом называется и произойдёт от него сейчас муравейнику великий урон.

Так и случилось. Стал зверь-муравьед свой длинный язык в муравеник погружать и муравьёв в рот отправлять.

Один только муравей от него обратно вырвался. Лапками машет, кричит: «Глядите! Он же сам из муравьёв состоит».