Джозеф Кэмпбелл - Мифы для жизни

На полинезийских островах Кука существует занятный местный вариант этого общепринятого мифа в форме легенды о девушке по имени Хина (Луна), которая любила купаться в некоем озере. Однажды громадный угорь проплывал мимо и прикоснулся к ней. Это повторялось день за днем, пока как-то раз угорь не сбросил свою кожу и перед девушкой не предстал красивый юноша, Те Туна (Угорь), который и стал ее возлюбленным. С той поры он мог навещать ее в человеческом облике и снова становился угрем, когда уплывал, пока однажды не объявил, что пришло ему время покинуть Хину навсегда. Он нанесет ей еще один визит в виде угря, во время большого прилива, а она должна будет отрезать ему голову и зарыть ее. Так и случилось, и Хина сделала все точно, как ей было сказано. Потом она каждый день приходила на место, где закопала голову, пока не появился зеленый росток, который вырос в красивое дерево, со временем принесшее плоды. Так появились первые кокосы, и на любом орехе, когда его почистишь, по-прежнему видны глаза и лицо возлюбленного Хины.

Назначение ритуала, как я его понимаю, – придать форму человеческой жизни, и не путем простого поверхностного упорядочения, а в глубинной сути. В древние времена каждое общественное событие было ритуально структурировано, и ощущение его значимости передавалось через тщательно выдерживаемую религиозную атмосферу. Сегодня она приберегается для исключительных, совершенно особых, «священных» поводов. И все же ритуалы живут, даже в шаблонах нашего поведения в обычной жизни. Их можно распознать, например, не только в судебных регламентах и военных уставах, но даже в манерах людей, усаживающихся вместе за один стол.

Вся жизнь – структура. В биосфере чем сложнее структура, тем выше форма жизни. Морская звезда с изгибающимися лучами значительно сложнее, чем амеба, и по мере продвижения вверх по линии эволюции, скажем до шимпанзе, сложность все нарастает. То же самое можно сказать о культурной сфере человека: незрелое представление о том, что энергию и силу можно представить или передать, отбросив и нарушив структуры, опровергнуто всем, что мы знаем о происхождении жизни и ее эволюции.

Так вот, структурирующие модели поведения животных являются неотъемлемой частью унаследованных животными нервных систем, и так называемые врожденные спусковые механизмы, которыми определяются эти модели, по большей части стереотипны. От животного к животному отклики в рамках вида однообразны. Больше того, поразительна сложность некоторых установившихся шаблонов поведения: взять хоть иволгу, вьющую свое искусное висячее гнездо, или паукообразных с их чудесными сетями. Если бы не привычка к подобному зрелищу, нас бы переполняло недоверие и удивление при виде математической правильности и сбалансированности мерцающей паутины, идеально развешанной между выбранными веточками сбоку от лесной тропы, задуманной и выполненной (как мы обычно говорим о любой сопоставимой человеческой работе) с безошибочным ощущением прочности материалов, натяжений, равновесий и так далее. Все подобные чудеса малой архитектуры – ульи, муравейники, раковины наутилуса и тому подобное – созданы в соответствии с унаследованными навыками, укоренившимися в клетках и нервных системах животного вида.

Наш человеческий род, с другой стороны, отличает то, что спусковые механизмы реакций нашей центральной нервной системы по большей части не «стереотипны», а «открыты». Следовательно, они восприимчивы к влиянию общества, в котором человек растет. Ибо человеческий младенец рож дается – в биологическом смысле – примерно лет на десять или двенадцать раньше положенного срока. Он вырабатывает свой человеческий характер, растет в высоту, обретает способность говорить и обзаводится багажом собственных взглядов, – и все это происходит под влиянием определенной культуры, особенности которой, так сказать, впечатываются в его нервы. Структурные шаблоны, которые в мире животных наследуются биологически, у людей в основном формируются правилами социальной среды и закрепляются в период, давно известный как «возраст восприимчивости». Ритуалы являются общепризнанным способом такого обучения. Мифы – ментальная основа обрядов, а обряды – физическое воплощение мифов. Постигая мифы своей социальной группы и участвуя в ее обрядах, ребенок развивается в соответствии со своей социальной, а также природной средой и из аморфного, преждевременно родившегося творения природы превращается в обладающего характером и компетентностью члена вполне конкретного, эффективно функционирующего общественного строя.