Ларс Свендсен: Философия философии

Профессиональная философия не вызывает большого интереса за пределами узкого круга посвященных, но это не означает отсутствия интереса к философии вообще. Проблема в том, что большая часть академической философии становится совершенно неактуальной. Что любопытно, параллельно с этим растет интерес к внеакадемической философии. Здесь хочется прибегнуть к дарвинистской аналогии: мы объясняем селекцию определенных биологических качеств тем, что они способствуют выживанию отдельного организма, но это вовсе необязательно означает, что они способствуют выживанию всего вида. Каждая сельдь стремится занять место в центре косяка, поскольку таким образом она лучше защищена от хищников, но это никак не поможет всему косяку, если его внезапно съест кит. Точно так же специализация и «механизация» отдельного философа улучшает его положение в среде профессиональных философов, поскольку повышает шансы на получение академических должностей, а также обеспечивает ему большее количество студентов, которых он обучает решать те же проблемы и теми же методами, что и он, но вместе с тем способность к выживанию всей популяции философов снижается. В современной философии важную роль играет поиск решений и новых точек зрения на проблемы, которые интересуют исключительно философов, и именно таким путем можно сделать академическую карьеру и получить признание. Актуальность философии для окружающего мира при этом совершенно не важна. Превращение философии в профессию улучшило ее техническое качество, но также сделало ее более скучной и безжизненной.

Имеют ли нынешние философы какое-то влияние за пределами академических кругов? Зависит от того, о какой философской традиции идет речь. Континентальная философия играет довольно важную роль как в академической культуре, так и в обществе. Аналитическая философия имеет влияние главным образом в профессиональных кругах: ученый-лингвист вполне может заинтересоваться трудами Куайна, но этого едва ли стоит ожидать от простого обывателя. Философия не единственная дисциплина, которая все больше отдаляется от простых людей. Такое происходит с большинством наук. Но мне кажется, что этот процесс хуже сказывается на гуманитарных науках, и в том числе на философии, чем на естественных науках. Если мы рассматриваем философию как дисциплину, цель которой состоит в том, чтобы сделать жизнь многих людей, а не только профессиональных философов, более осознанной, то и заниматься ею нужно так, чтобы она была доступна многим. С моей точки зрения это главная задача философии, и ее выполнение оправдывает существование философии как научной дисциплины.

Любые исследования должны быть оправданны. Как отмечает Кнут Эрик Транёй, у оправданности есть два аспекта: внешний и внутренний. Внешний аспект касается оправданности исследования перед обществом (которое ожидает получить что-то в обмен на вложенные ресурсы), а внутренний аспект выражается в оправданности исследования перед научными кругами (и здесь играют важную роль доказательства и актуальность исследования). В современной профессиональной философии внимание уделяется исключительно внутреннему аспекту, а именно обоснованности результата. Ценится логическая последовательность и то, что автор предусмотрел все мыслимые – а также и все «немыслимые» – возражения, что он ознакомился со всей актуальной литературой в своей области и т. д. Разумеется, все это очень важно, поскольку поддерживает занятия философией на высоком профессиональном уровне. Проблема только в том, что это превратилось в самоцель. Между тем требование актуальности проникает гораздо глубже в суть вещей: в чем заключается смысл данного исследования? Почему именно эта тема так важна? Здесь часто ссылаются на то, что данная тема уже давно находится в центре внимания, и вопрос актуальности снимается простой отсылкой к профессиональной традиции, к которой текущее исследование может добавить нечто новое. Этого, может быть, и достаточно для внутреннего оправдания, но заметить актуальность такого исследования со стороны может быть непросто.

А как же внешнее оправдание? Транёй в этой связи говорит о влиянии исследований на благосостояние. Общество требует, чтобы ресурсы, потраченные на исследования, приносили какие-то дивиденды в виде улучшения благосостояния. Он перечисляет четыре формы таких дивидендов: (1) технологии, (2) прикладное применение, (3) прогнозирование и (4) самореализация. Транёй не слишком вдается в подробности, каким образом гуманитарные дисциплины могут сделать вклад в первые два пункта, совсем немного говорит о прогнозирующей функции (учиться на исторических примерах), зато уделяет очень много внимания последнему пункту, самореализации. И здесь он проявляет себя как классический гуманист. Гуманитарные дисциплины учат нас тому, что значит быть человеком, тем самым способствуя нашей самореализации в этом качестве. Кроме того, они поддерживают существование той культуры, которая сформировала нас и сделала теми, кто мы есть, чтобы мы, познавая культуру и передавая ее дальше, учили всех остальных быть теми, кто мы есть и объяснять, почему мы именно таковы. Гуманитарные дисциплины отвечают требованию оправданности в первую очередь за счет того, что обращаются не только к узкому кругу специалистов, а ко всему человечеству, помогая каждому понять, кто он есть. По-моему, философия больше не выполняет этой задачи.