Фридрих Ницше - Песни Заратустры [сборник]

Блажен, кто тих и кроток,
Но мне уже невмочь –
Известно, до красоток
И Боженька охоч.
И, верно, Он монашку
Не сможет не простить,
Что бедному монашку
Со мной охота быть.
Не стану знаться с сивым,
Зато пойду с юнцом,
Что будет то стыдливым,
То мартовским котом!
Со старым мне противно,
Старух не любит он –
Сколь мудро и сколь дивно
Весь мир наш сотворен!
В церквах нас от смущенья
Стремятся отвратить,
Зовут на отпущенье –
А как не отпустить?!
Я на коленки встану –
И ротиком шу-шу,
Потом спокойно встану –
И снова нагрешу!
Господь, будь славен в Вышних!
Ты то прощаешь нам,
Что без сомнений лишних
Простишь Себе и Сам.
Блажен, кто тих и кроток,
Но мне уже невмочь –
А к черту в околоток
Я в старости не прочь!!

Прошлой ночью из окна
Ветер доносил стенанья.
Иль подушки в том вина,
Иль разъятости сознанья –
Но не мог вкусить я сна,
Чистой совести даянья.
Вышел я, смятенья полн,
К морю на песок прибрежный.
Вижу – человек и челн
Мирно спят в полнощи нежной,
Спят – и, вверясь воле волн,
Челн отходит безмятежный.
Час? Иль вечность пронеслась?
Помню только: пеленою
Мутной, плотной, смоляною
Мысль моя заволоклась –
И пучина предо мною
Отворилась, раздалась…
Утро осветило дали.
Дремлет челн… Со всех сторон
Люди истошно кричали:
«Что случилось?! Что за звон?!
Что?! Убийство?! – Нет! мы спали!
Сладок был наш крепкий сон!»

О дева, твои ласки
Принять ягненок рад –
И у обоих глазки
Одним огнем горят.
Тебе любить бы вечно –
Премного ты сама
Была мягкосердечна,
Amorosissima!
О кто же, кто до срока
Красу твою сгубил?
О кто тебя жестоко
В ответ не полюбил?
Молчишь ты – и не скрою:
Слеза бежит сама…
Убита ль ты тоскою,
Amorosissima?

Как-то в роще наслаждался
Я природою – и вдруг
Прямо надо мной раздался
Чей-то тихий мерный стук.
Я смутился, но не боле, –
И нашел, что даже мил
Этот стук – и поневоле
Сам в размер заговорил!
Стихотворчество – забава!
Слог за слогом – прыг да скок!
Я ведь четверть часа, право,
Хохота унять не мог!
Слушай, часом ты не спятил?
Да какой же ты поэт?
«Вы поэт! – оттукал Дятел, –
Никаких сомнений нет!»

В камине треск, и дым, и прах,
А в окнах грохот пенный,
И тучи в призрачных плащах
Над старой славной Веной.
При желтоватом цвете дня
Метель стекло колышет,
Свою молитву у огня
Старуха еле слышит.
Все остальное – в тишине,
Где свет полузадохся,
Часы, приросшие к стене,
Скрипят, и пол рассохся.
И у постели в головах,
Поникнув головою,
Сидит юнец, не пряча страх,
Молчанию и вою
Внимая… Или нету сил
Взглянуть в лицо больного?
Иль ветер так заголосил,
Что сердце сжалось снова?
И мнится отроку полет
Сквозь сжатые ресницы:
Упряжка призрака несет
В тяжелой колеснице,
Вот этого, чей взгляд – не взгляд,
Чья кожа – цвет бумажный,
Чьи пальцы слабо теребят
Ткань наволочки влажной…
Бубнит старуха, но юнец
Страшится – и ни слова…
И вдруг – начало и конец
Обвала громового:
Коней извергнул Саваоф
С грозой, что правит ими!
То Смерть под сотни голосов
По дому в едком дыме
В багровом вихре пронеслась
Вслед буре, визгу, ору –
Из дома в дом, всей властью – власть,
Как град с горы на гору!
Окно ударом выбив вон,
Летя, как свист по аду,
Сзывая в келью с трех сторон
Всю свиту-кавалькаду,
Похлебку вьюжную варит,
Взбивая клочья пены,
И, видя это, крест творит
Дрожащий житель Вены.
О, всех стихий водоворот,
Кого берешь с собою?
Кто станет в грозовой разброд
С последнею мольбою?
Кому ты треплешь волоса,
Даря свой плащ всезвездный?
Так тот восходит в небеса,
кто смог избегнуть бездны.
Явился холм в густой траве,
Где ветер стелет стебли
И тихо плавает в листве
И лилии колеблет,
Где с перелетной тягой птиц,
Бессчетны, льются тучи
Меж солнечных несметных спиц,
Что дарит свет могучий.
Все дивно, странно на холме,
Он певчий, многоглазый,
И страх, отцарствовав в уме,
Стал музыкальной фразой.
Мир не вздыхает, но звучит,
Лучи перебирая,
И всюду розы-кумачи
И облака без края.
О ты, прорвавшийся родник,
О тот, кто света ищет,
О ты, кто на холме возник
И зазвучавший чище,
Чем нота верхняя любви,
Что на земле угасла…
……………………..
……………………..