Фридрих Ницше - Песни Заратустры [сборник]

Вот восседаешь ты, неумолимый,
словно мое любопытство,
которым я к тебе прикован:
ну же, сфинкс,
я есмь вопрошающий, как и ты,
эта бездна знакома нам обоим –
могло бы случиться,
чтоб мы одними устами вещали!

Я тот, кому клятвами чести клянутся,
поклянитесь же в этом мне!

В поисках любви я вечно –
и вечно личины,
личины проклятья
должен обнаруживать и разбивать!

Люблю ли я вас всех?..
Так любит всадник коня:
тот к цели его доставляет.

Его состраданье упрямо,
напор любви подавляет –
великану руки не подавайте!

Боитесь вы меня?
Боитесь вы натянутого лука?
Увы, кто-нибудь да сможет
вложить в него свою стрелу!

«Ты в новые ночи себя укутал,
львиную лапу твою изобрела пустыня».

Я всего лишь делатель слов:
все дело в словах!
Все дело во мне!

Ах, друзья мои, други!
Где то, что добрым звалось?
Где все, нареченные добрыми?
Где, где невинность всех обманов этих?
……………………………….
Всё я добрым зову:
листву и травы, счастье, удачу и дождь
вдобавок.

Не от грехов его и великих глупостей,
а от его совершенства я стражду,
когда величайшим страданием
исхожу я за человека.

«Зол человек» –
так говорили еще мудрейшие
мне в утешенье.

Я и сам для себя непосильная ноша,
а уж вы тяжелы и подавно.

Слишком уж быстро
я снова смеюсь:
врагу мало что есть
во мне к исправленью.

Я приветлив к человеку
и к случаю приветлив,
я приветлив к любому,
даже к травам:
веснушки на зимних щеках…
влажный от нежности,
ветер оттепели для заснеженных душ;
……………………………
высокомерен, я презираю
мелкие выгоды:
там, где я вижу длинные пальцы торговцев,
так и не терпится мне
протянуть те, что короче, –
этого требует от меня мой
прихотливый вкус.

Дыханье чуждое как шип и хрип звучит
я ль зеркало, что от него мутится?

Простые люди,
доверчивые, откровенные,
но только дверочки низки:
лишь низкое входит чрез них.
……………………………
Как я войду чрез городские ворота?
Я отвык меж пигмеями жить.

Мудрость моя действует солнцу подобно:
я возжелал стать их светом,
но выжег им глаза;
солнце мудрости моей
выклевало этим летучим мышам
слабые глазки…

«Злей и чернее глядел ты любого пророка:
сквозь блуд преисподней еще ни один мудрец не прошел».

Назад! Слишком близко идете за мной,
наступая на пятки!
Назад! Как бы истина головы
вам не размозжила!

«Тот в ад спешит, кто за мной идет!»
Ну что ж! К моей преисподней
хотел бы я путь свой
благими вымостить притчами!

Бог ваш, скажите-ка мне,
богом любви зовется?
А совести укол
есть бога укус,
есть укус любовный?

Ты, обезьянка бога своего,
довольствуешься быть всего лишь
обезьянкой?

Вы кремень жуете,
вы лежите на животах
пред маленькими кругляками;
вы молитесь всему, что не распалось, –
о, эти последние слуги божьи,
верующие в действительность!

Вдали от жен, дурно кормясь
и созерцая свой пуп, –
о образы грязные,
скверно пахнущие!
Вот и придумали вы себе похоть бога.

Из ничего себе вы сотворили бога;
не диво, что теперь он стал для вас ничем.

Вы, люди повозвышенней, признайте:
уж были времена поосновательней
и поумней,
чем наши вчера и сегодня.

Это время – хворая жена,
так пусть же кричит, буянит, бранится,
пусть бьет тарелки и стол ломает!..

О, в отчаянье впавшие! Сколько мужества
придаете вы тем, кто на вас взирает!