Роман Романов: Код Майя--MMXII

Маргарита Валуа формально и даже добровольно уходит из большой политики, сохранив статус наперсницы молодой королевы и наставницы юного короля Людовика. При этом её королевский статус и связь с традицией прежних времен только усиливают популярность в столице и в народе, а её «двор» состоит из поэтов и учёных. Вопрос на аналитическую внимательность: Есть ли в наше время в российской элите такой же «двор», аналогичный кругу Маргариты де Валуа во времена регентства Марии Медичи? Только сделаем поправку на воплощение власти не в династиях, а в институтах.

Вообще-то в политике, тем более столь высокого уровня, просто так никто дружить не будет, а только для укрепления своих позиций. Лучше иметь в подругах законную ко­ролеву Франции, а не в оппозиции для королевы не королевских кровей, к тому же подо­зреваемой в устранении популярного в народе супруга. Для самой Маргариты эта женская дружба – форма самозащиты и возможность оставаться в центре светской жизни.

Если с этой точки зрения посмотреть на президентскую власть в РФ, растерявшую популярность и легитимность к концу 1990-х, то не так уж трудно обнаружить ведущий институт из прошлой советской эпохи, который служил отдушиной для народа и опорой для преемника. Речь, разумеется, идёт о центральном телевидении, в том числе «Первом канале» с его «старыми песнями о главном» для народа, а также о телеканале «Культура» для культурной элиты.

Маргарита де Валуа умерла в 1615 году, незадолго до скончания «эпохи Владыки». Далее для легитимации власти юному королю пришлось в самом конце «развестись» с королевой-матерью и убрать её фаворита, олицетворявшего компрадорскую олигархию.

Запас «старых песен» на постсоветском телевидении иссяк тоже где-то к 2008 году. Примерно за год до окончания «эпохи Владыки» так же начались поиски новой опоры для легитимности власти, попытки дистанцироваться от ведущей парламентской партии. Прежние либеральные советники, монополизировавшие было право толковать позицию власти, оказались не при делах. Так что параллели достаточно прямые и глубокие.

Самый главный вывод для нашего времени состоит в осознании роли культурного сообщества столицы для сохранения независимости и шансов на возрождение страны. Маргарита де Валуа была бездетна, именно потому и оказалась вне политики, но зато над нею – в сфере культуры. Отчего Булгаков выбрал её в прототипы своей Маргариты.

Однако примерно в то же время и недалеко от Парижа, в Лондоне правила ещё одна формально бездетная королева Елизавета. На ней так же закончилась династия Тю­доров, как и на Маргарите – династия Валуа. Относительно числа и имён тайных сыновей королевы от графа Роберта Дадли существуют разные версии. Но это не суть важно – состоял ли близкий круг Елизаветы из сыновей или из усыновлённых поэтов. Важно, что значительная часть высокой энергии и амбиций этого круга выплеснулась именно в сферу культуры, породив феномен Шекспира.

Этот феномен всплеска культурного развития вслед за уходом с политической сцены целых сословий хорошо известен, если даже не осознан нами. «Война и мир» Толстого – после ухода с исторической сцены прежнего служилого дворянства. «Тихий Дон» Шолохова после расказачивания бывшего привилегированного сословия. Эта же закономерность породила и Шекспира, и Кеплера, и французскую литературу XVII века.

Влияние культурного импульса было столь велико, что вынужденный стать свя­щенником дворянин, более того – кардинал Католической церкви, не только сохранил рыцарские идеалы служения Франции в лице короля, но и фактически поставил церковь и финансовые круги на службу государству.

Аналогичным образом культурный образец елизаветинской Англии стал намного более высокой и прочной защитой от католического вторжения, чем береговые форты Генриха VIII. Несмотря на сложную интригу с возвратом к власти ветви Стюартов, гегемон «однополярной системы» не смог конкурировать с культурной элитой Англии. Наоборот, это Марло, Шекспир, Бэкон и Гоббс оказывали влияние на европейскую элиту.

По всей видимости, именно в этом и состоит главный урок истории – «культурная революция» может быть самым эффективным и единственно возможным противоядием от разлагающего влияния глобальной финансовой олигархии. При этом от столичной элиты в полном смысле этого слова вовсе не требуется активного участия на стороне, а тем более – против власти. Требуется всего лишь повседневная работа на ниве культуры – в том числе в журналистике, в философии и литературе, на телевидении, в социальных сетях. Критерий, отличающий культурную элиту от политизированной околокультурной тусовки – это неучастие в интригах и в поиске врагов. Например, не нужно бороться с пресловутой «актуальщиной» политическими методами, а тем более – цензурой. Нужно всего лишь назвать явление его подлинным именем – «карикатура».