Жиль Делёз - Фуко

На уровнях производных порядков речь идет о том, чтобы отыскать элемент, который не является бесконечным сам по себе, но который, тем не менее, обладает способностью развертываться до бесконечности и тем самым вписывается в таблицу, в неограниченную серию, в продлеваемый континуум. Такова примета классических типов научности даже и в XVIII веке: "характер" для живых существ, "корень" для языков, деньги (или земля) для богатств [2]. Науки подобного рода являются общими, и слово "общий" указывает на некий порядок бесконечности. Вот почему в XVII веке нет биологии, но есть естественная история, которая формирует систему, организуясь в серии; нет политической экономии, но есть анализ богатств; нет филологии или лингвистики, но есть всеобщая грамматика. Анализы Фуко детализируют этот троякий аспект и именно здесь находят подлинные места классификации высказываний. В соответствии со своим методом Фуко выявляет "археологическую почву" классической мысли, порождающую разные типы неожиданного сходства, но также и опровергающую слишком уж напрашивающееся родство. К примеру, не следует делать из Ламарка предшественника Дарвина: хотя и верно, что гений Ламарка заключается в том, что он разными способами наделяет живые существа историчностью, делает он это все еще с точки зрения "животной серии" и ради спасения идеи серии, которой угрожали новые факторы. В отличие от Дарвина, Ламарк принадлежит к классической "почве" [3]. С функциональной точки зрения эту почву определяет, образуя крупное семейство высказываний, называемых классическими, именно операция развертывания до бесконечности, формирования континуумов, выстраивания картин: развертывать, постоянно развертывать — "объяснять". Что такое Бог, как не всеобщее объяснение, как не наиболее яркий пример развертывания? Развертка, разворачивание складки предстает здесь, как основополагающее понятие, как первейший аспект действенной мысли, воплощенной в классической формации. Отсюда столь частое употребление слова "развертка" у Фуко. Если клиника принадлежит к этой формации, то происходит это потому, что она развертывает ткани на "двухмерных поверхностях" и выстраивает в серии симптомы, количество сочетаний которых бесконечно [4].

II. Историческая формация XIX века

Мутация состоит в следующем: силы в человеке вступают в новые отношения с силами из внешнего, которые являются конечными силами. Эти силы суть Жизнь, Труд и Язык. Таков тройной корень конечности, которая порождает биологию, политическую экономию и лингвистику. И мы, в общем, привыкли к этой археологической мутации: зачастую этот переворот возводят к Канту, у которого "формирующая конечность" заменила изначальную бесконечность [5]. Что может быть более невразумительного для классической эпохи, чем формообразующая конечность? Фуко, однако, вносит в эту схему совершенно новый элемент: если до сих пор нам говорили только о том, что человек осознает собственную конечность под влиянием исторически обусловливаемых причин, то Фуко настаивает на необходимости введения двух четко ограниченных друг от друга моментов. Необходимо, чтобы сила в человеке начала свою схватку с силами конечности как с внешними силами: она должна столкнуться с конечностью за пределами самой себя. После этого и только после этого, во второй период, она творит из нее собственную конечность, неизбежно осознавая ее как собственную конечность. А это равнозначно утверждению, что когда силы в человеке вступают во взаимоотношения с пришедшими извне силами конечности, то тогда и только тогда совокупность сил начинает образовывать форму-Человека (а уже не форму-Бога). Incipit Homo (Начинается человек.).

Именно здесь метод анализа высказываний оказывается тем микроанализом, при помощи которого можно различить два периода там, где прежде видели лишь один [6]. Первый период состоит в следующем: нечто взламывает серии, дробит континуумы, которые уже не развертываются на плоскости. Это похоже на пришествие нового измерения, какой-то нередуцируемой глубины, угрожающей порядкам бесконечной репрезентации. Начиная с Жюссье, Викде'Азира и Ламарка, координация и субординация свойств в растении или животном, словом, сила организации, обусловливает такое распределение организмов, при котором они уже не выстраиваются в один ряд, но обретают тенденцию развиваться изолированно (на той же тенденции делает акцент патологическая анатомия, когда она открывает органическую глубину, или "патологический объем"). Начиная с Джонса, сила флексии изменяет порядок корней. А начиная с Адама Смита сила труда (абстрактный труд, труд какой угодно, понимаемый уже не с точки зрения какого-либо одного из своих качеств) изменяет порядок анализа богатств. Дело не в том, что организация, флективность и труд не были известны классической эпохе. Однако они играли роль ограничений, не препятствовавших соответствующим качествам хотя бы де-юре возвышаться или развертываться до бесконечности. Теперь же они осовободились от своей качественности, чтобы углубить нечто неквалифицируемое, неспособное к репрезентации, что с равным успехом может быть и смертью в жизни, и муками или усталостью в труде, и заиканием или афазией в языке. Даже земля обнаруживает столь существенную для нее скупость и лишается своего, казалось бы очевидного, порядка бесконечности [7].