Юлиус Эвола - Фашизм - критика справа

В этой статье также высказывались претензии по поводу ведения войны: «сначала скомпрометировали ход войны, несмотря на постоянную эксплуатацию риторического иссякшего патриотизма, а затем предрешили военную катастрофу естественным отвращением ко всякому высшему испытанию, которое могло подвергнуть риску не столько судьбу нации, сколько побеспокоить их собственную, до того времени процветающую и спокойную жизнь». Признание этих ошибок, пусть запоздалое, достойно упоминания.

См. по этому поводу уже упомянутую нами ранее книгу «Люди и руины».

Подобные соображения могли стать основой сближения для заключения Трехстороннего Пакта, если рассматривать японцев, (в прошлом) как нацию прямых наследников Империи божественного права, самураев (воинская знать) и их этики. Однако, это было довольно сложно, учитывая большие различия в расе, истории и среде.

Среди них — Бенедетто Кроче. Противник выступления Италии в первой мировой войне против Германии (он говорил тогда, что против Германии могли воевать лишь «слабоумные») и поклонник Гегеля, философа авторитарного прусского Государства, он, в дальнейшем не постыдился заявить в публичном выступлении о том, что желает победы врагу и даже ей способствует «мыслью, чувством и действием», подтвердив, что союзники вели не «просто войну политических и экономических интересов, но религиозную войну (sic!)» — которую генерал Эйзенхауер не побоялся назвать «крестовым походом» в Европе. Был лишь один маленький изъян — среди союзников фигурировал, и даже сыграл решающую роль в исходе войны, Советский Союз, атеистический и намеренный сражаться со всякой религией как «опиумом для народа» и «контрреволюционным» фактором. После крушения, Кроче, как и многих других антифашистов постигло горькое разочарование, о чём естественно умалчивают сегодня те, кто превозносит Кроче-антифашиста.

Русское издание: Юнгер, Э. Рабочий, господство и гештальт. — СПб., 2000. — 539 с. См. также: Эвола Ю. «„Рабочий“ в творчестве Эрнста Юнгера». — СПб., 2005. -192 с.

Немецкая «национальная» унификация, осуществленная Гитлером, (также как и объединение Италии фашистами) существенно отличалось от того, как подобное мероприятие в той же Германии провёл Бисмарк в период создания Второго Рейха: при нём объединение имело органичный характер и шло сверху на основе соглашения правителей отдельных земель, сохранивших свою традиционную структуру, а не через «народ»; в противоположность этому объединение Италии произошло в период так называемого Воссоединения под знаменами идеологий Французской революции и соответствующего «национализма».

Герман Раушнинг, безусловно, принадлежит к числу наиболее одиозных фигур, непосредственно повлиявших на зарождение целого ряда мифов о нацизме. Эмигрировав из Германии в 1938 году, этот авантюрного склада человек начал сотрудничать с «военной партией» Черчилля, оформив контракт на написание серии антигерманских памфлетов. Работу финансировали влиятельные еврейские круги. В результате, на свет появилось несколько сомнительных книг, наиболее известные из которых — «Говорит Гитлер» и «Зверь из Бездны». В них Раушнинг утверждал, что Гитлер в ходе доверительных бесед сообщил ему свои планы по завоеванию мирового господства, тотальному уничтожению христианства и умерщвлению целых народов. Автор изобразил Гитлера орудием сатаны (в буквальном смысле). Несмотря на очевидную сенсационность и сомнительность, тексты Раушнинга были привлечены в качестве «надежных свидетельств» в ходе Нюрнбергского процесса. Книги Раушнинга наполнены искаженными цитатами из «Майн Кампф», приписанными Гитлеру чужими словами и выдумками противников национал-социализма. Утверждение автора о том, что он «более ста раз» лично беседовал с Гитлером, было давно легко опровергнуто многочисленными воспоминаниями и документами германских архивов, из которых явствует, что Раушнинг виделся с фюрером всего 4 раза исключительно по рабочим вопросам, постоянно в присутствии третьих лиц и ни разу с ним лично не беседовал. — Прим. ред.

Тот же фон Заломон, выражая мнение других представителей своей группы, добавляет: «Любая попытка перенести основной акцент с государства на народ, с авторитета на коллектив должна считаться абсурдной и подлым предательством подлинных интересов национального движения…. С точки зрения истории, не существует никакой связи между концепцией государства и популистским понятием национальной сущности: к сожалению, этого не поняли, благодаря тому дезориентирующему обстоятельству, что популистский лозунг говорил тем же языком, претендуя на роль обновлённой концепции государства».