Цит. по: Heiden K. Op. cit. P. 311.
Согласно сообщениям о последнем собрании, Гитлер решил совершить самоубийство после того, как узнал, что войскам СС больше нельзя доверять (см.: Trevor-Roper Н. The last days of Hitler. 1947. P. 116 ff.).
Гитлер часто высказывался об отношении между государством и партией и всегда настаивал на первостепенной важности расы, или "единой народной общины", а не государства (ср. ранее процитированную речь Гитлера, перепечатанную как приложение к "Tischgesprache"). В речи на Нюрнбергском съезде партии в 1935 г. он изложил свою теорию в наиболее концентрированной форме: "Это не государство командует нами, а мы командуем государством". Совершенно очевидно, что подобная власть практически возможна только в том случае, если институты партии остаются независимыми от институтов государства.
Отто Гаувайлер подчеркивает, что особое положение Гитлера в качестве рейхсфюрера СС и главы полиции Германии основывалось на том факте, что политика в области управления достигла совершенно беспрецедентного "подлинного единства партии и государства" (см.: Gauweiler О. Rechtseinrichtungen und Rechtsaufgaben der Bewegung, 1939).
Во время бунтов российских крестьян в 20-е годы Ворошилов, видимо, отказался использовать для их подавления части Красной Армии; это привело к созданию специальных подразделений ГПУ, которые предпринимали карательные экспедиции (см.: Ciliga A. Op. cit. Р. 95).
В 1935 г. заграничные агенты гестапо получили 20 миллионов марок, тогда как штатные шпионские отделы рейхсвера должны были довольствоваться бюджетом в 8 миллионов (см.: Dehillotte P. Gestapo. Р., 1940. Р. 11).
См.: Nazi conspiracy. Vol. 4. P. 616 ff.
См. примечание 62.
Морис Лапорт справедливо называет провокацию "краеугольным камнем" тайной полиции (см.: Laporte М. Histoire de l'Okhrana. P., 1935. P. 19). В Советской России провокация не была тайным оружием тайной полиции, но использовалась как широко пропагандируемый и известный метод, с помощью которого режим "изучает" общественное мнение. Нежелание населения пользоваться периодически повторяющимися призывами критиковать или как-то реагировать на "либеральные" затишья в господстве террористического режима показывает, что подобные жесты понимались основной массой населения как провокации. Провокация действительно стала тоталитарным вариантом опросов общественного мнения.
Интересны в этом отношении попытки нацистских гражданских чиновников в Германии уменьшить сферу компетенции и штат гестапо на том основании, что нацификация страны уже достигнута; поэтому Гитлеру, который в то время (около 1934 г.) хотел, напротив, расширить секретные службы, пришлось преувеличить опасность, исходящую от "внутренних врагов" (см.: Nazi conspiracy. Vol. 2. P. 259; Vol. 5. P. 205; Vol. 3. P. 547).
См.: Gallier-Boissiere J. Mysteries of the french secret police. 1938. P. 234.
В конце концов, не случайно, видимо, что Охранное отделение было учреждено в 1880 г., в период наибольшей революционной активности в России. Чтобы доказать свою полезность, оно время от времени организовывало убийства, и его агенты "вопреки себе самим служили идее тех, кого они разоблачали…Если полицейский агент распространял памфлет или Азеф организовывал убийство министра, результат был тот же самый" ( Laporte М. Op. cit. Р. 25). Более того, самые важные убийства были, видимо, делом рук полиции, — таковы были убийства Столыпина и фон Плеве. Для революционной традиции был решающим тот факт, что в спокойные времена полицейские агенты должны были "пробуждать энергию и стимулировать рвение" революционеров (Ibid. Р. 71). См. также: Wolfe В. D. Three who made a revolution: Lenin, Trotsky, Stalin. 1948. Вольф называет этот феномен "полицейским социализмом".
Ханс Франк, ставший впоследствии генерал-губернатором Польши, провел типическое различие между человеком, "опасным для государства", и человеком, "враждебным по отношению к государству". Первое предполагает некое объективное качество, независимое от воли и поведения; политическая полиция нацистов занималась не просто действиями, враждебными по отношению к государству, но "всеми шагами — какова бы ни была их цель, — последствия которых подвергают опасности государство" (см.: Deutsches Verwaltungsrecht. S. 420–430; цит. по: Nazi conspiracy. Vol. 4. P. 881 ff.). Маунц выражает это следующим образом: "Посредством уничтожения опасных лиц служба безопасности… хочет отвратить опасность, угрожающую нации, независимо от того, какое преступление могли бы совершить эти люди. [Это вопрос] предотвращения объективной опасности" (см.: Maunz Th. Op. cit. S. 44).
Читать дальше