Виктор Унрау - Не Евангелие

Иерархический ранг животного обнаруживается во время брачных сражений, и до следующего сезона никем обычно не оспаривается.

Так же хорошо известно, что кастрированные животные всегда проигрывают в борьбе за превосходство, даже если они гораздо сильнее своих соперников.

Заводчики, которые разводят кошек, говорят, что на вершине иерархической лестницы всегда стоит некастрированный кот.

Кастрирование животных, пишут специалисты по разведению кошек, приводит к значительным изменениям на иерар?хической лестнице. Кастрированный кот переходит на более низкую ее сту?пеньку.

Об этой связи полового поведения и места в иерархии было хорошо известно древним народам. Поэтому в мифах сыновья не убивают своего отца, как думает, например, Фрейд, а кастрируют, и это становится самой надежной гарантией, что отец уже никогда не сможет вернуться к власти.

Баал-Шамем был неверен своей жене, которая болезненно переносила измены своего мужа. Один из сыновей Баал-Шамема по имени Эл решил отомстить отцу за оскорбленную мать, и лишил его власти.

Баал-Шамем несколько раз пытался вернуть власть, пока Эл его не оскопил, после чего Баал-Шамем окончательно потерял возможность возвращения власти.

Точно так же и в греческой мифологии Крон приводит к власти братьев-титанов, оскопив своего отца Урана.

Каждый мужчина бессознательно склонен рассматривать любовь женщины, как признание того превосходства над людьми, которым он обладает или сам себе приписывает. Прелюбодейка отзывает назад это признание, и ставит обманутого мужа ниже своего любовника.

Вот, собственно, причина того животного страдания, которое испытывает обманутый муж или жена, и которая толкает человека на самые безрассудные поступки. Это страдание, чем бы на первый взгляд оно не казалось, есть переживание, связанное с потерей иерархического ранга.

В структуре этого переживания есть чувство стыда, связанного с нежеланием обнаружить свою слабость, чувство неполноценности, страх унижения. Ревнивец обнаруживает чрезмерную амбициозность и уязвленное самолюбие.

«Анализируя скрытые мотивы ненависти, мести и самобичевания, — пишет Куттер о последствиях ревности, — приходишь к выводу, что в подавляющем большинстве случаев решающее значение имеет уязвленное чувство собственного достоинства».

Положение бесчестного человека состоит не столько в том, что каждому позволено его шпынять, сколько в том, что ему не позволено обходиться с остальными, как с равными или нижестоящими, как это делают люди с высоким иерархическим рангом.

По дуэльному кодексу, например, поединок с человеком, который утратил честь, недопустим так же, как недопустим с «лицами неравного происхождения».

«Если это лицо нанесет оскорбление другому, — говорится в дуэльном кодексе, — то последнее вправе не требовать от оскорбителя удовлетворения, а обратиться к суду», потому что «дуэль может и должна происходить только между равными».

Поэтому люди чести идут на любые жертвы, чтобы не утратить или восстановить свой иерархический ранг.

В эпоху русского местничества чины давались по наследственному иерархическому рангу, и если чин был ниже наследственного ранга, это считалось бесчестием.

Бывало, царь посылал на службу двух своих другого — подчиненным. И были случаи, когда товарищ «породою своею и честью» был не меньше начальника, и отказывался ехать.

Тогда царь приказывал по старым записным книгам провести сыск, «кто каков есть честью, кому с кем быти по сыску мочно, и тому быти» велели «без упорства». А кому «быти для ровности не мочно», того отставляли и велели «быти иному, кому мочно».

Чтобы не потерять честь, иные «учинялись нарочным делом болны, чтоб тою приметною болезнью тое службы избыть». Котошихин пишет, что «иные такие люди с серца прикинувся в болезнь» даже не «нарочным делом» умирали, «не хотя роду своего перед другим родом обесчестить».

Так же и за столом у государя садились по чину своему «боярин под боярином, околничей под околничим и под боярами, думной человек под думным человеком и под околничими и под боярами». А кто кому был равен породою, те друг под друга не садились. Таких царь велел посадить силою, а они посадить себя не давали и «выбивались из-за стола вон».

«Хотя де, — рассказывает Котошихин, — царь ему велит голову отсечь, а ему под тем не сидеть» и спустится под стол; и царь укажет его вывесть вон и послать в тюрму, или до указу к себе на очи пущати не велит».