Никита Покровский - Генри Торо

В конечном счете «государство» Торо есть не что иное, как идеал буржуазной демократии, главное для философа — личная свобода человека. Торо высказывает недоверие к перспективам осуществления личных свобод в условиях системы американской демократии. Но поиски новых перспектив шли у него не в русле социализма (даже в его утопической форме), а в рамках трансценденталистской утопии. В заключительных строках программного эссе «О долге гражданского неповиновения» высказывается идея о перерастании идеального демократического государства в трансцендентальное: «Государство (демократическое. — Н. П. ), принесшее такие плоды и позволившее им упасть, когда они созреют, подготовило бы путь для еще более совершенного и великолепного Государства, о котором я также мечтал, но до сих пор нигде не видел» (там же).

Этот весьма смутный образ идеального государства как раз и был основой романтической критики, развитой Торо. Однако мыслитель-романтик не только выдвигал идеал, но и глубоко переживал его несоответствие объективному положению дел. При этом романтическому переживанию Торо придавал осмысленную понятийную форму. Трагизм мировоззрения, характерный для романтика, как бы выносился им за пределы своего личного отношения к миру (« Я — мир») и трактовался шире, как переживание трагизма отношения «других» людей к чуждым им формам общественной жизни. Именно поэтому высшей точкой взлета критической мысли Торо стал синтетический образ-понятие «отчаяние».

По мнению Торо, отчаяние представляет собой некое универсальное свойство существования человека в условиях общего угнетения: «Большинство людей ведет безнадежное существование. То, что зовется смирением, на самом деле есть убежденное отчаяние… Даже то, что зовется играми и развлечениями, скрывает в себе устойчивое, хотя и неосознанное, отчаяние» (там же). Понятие «отчаяние» у Торо близко понятию «отчуждение». Американский исследователь творчества Торо Роберт Диккенс прямо указывает на то, что «отчуждение» и «отчаяние» у Торо суть понятия-синонимы, хотя первое рассматривает явление скорее с экономической и социальной точки зрения, а второе — с художественно-этической. Р. Диккенс считает возможным выделить также три аспекта отчуждения, прослеживающиеся в социальных трактатах Торо: отчуждение индивида как производителя; отчуждение индивида как потребителя; связь капитализма и индустриализации с отчуждением (см. 64, 62). Но в сочинениях Торо можно выделить и другие аспекты: отчуждение человека и общества от природы, отчуждение человека от государственных институтов и, наконец, отчуждение человека от своей собственной сущности.

Последний вид отчуждения переживался Торо особенно остро: «Тяжко работать на южного надсмотрщика, еще тяжелее — на северного, но тяжелее всего, когда вы сами себе надсмотрщик. А еще говорят о божественном начале в человеке!» (9, 10–11). Раздвоение личности, по мнению Торо, было прямым следствием общественных условий. В этом виде отчуждения, считал он, сконцентрировался весь трагизм современной эпохи: осознание человеком ложности своего положения и неспособность радикально изменить внешнюю ситуацию. Но чуткая восприимчивость ко всем проявлениям социального, морального зла не заслоняла перед Торо горизонтов позитивного решения проблем людей.

Позитивная программа Торо отмечена сочетанием трезвого критицизма по отношению к современному обществу с внутренним оптимизмом, верой в возможность изменения положения людей. Но и в этой части мировоззрения философа проявлялись слабые стороны его теоретических положений. Покидая твердую почву отрицания и критики социальных институтов, он обращался к индивидуальному сознанию, совершая тем самым шаг от критического реализма к социальной утопии.

Философия Торо чужда нигилизму. Положительный идеал имплицитно предшествует в ней любой, даже крайне критической, оценке тех или иных социальных феноменов. В известной мере именно это делает критику Торо общества более убедительной и действенной. Иными словами, философскую позицию Торо с большим основанием можно назвать позицией утверждения, нежели отрицания. Традиционно Торо рассматривается как представитель идейного течения, отвергающего всякую ценность общественной жизни как таковой. «Торо антисоциален» — эта мысль звучит более или менее явственно во многих исследованиях. Однако подобная точка зрения является не вполне правильной, хотя она и имеет некоторые основания.