Михаил Киссель - Философская эволюция Ж.-П. Сартра

Вот здесь и вступает в силу диалектика, о которой Сартр имел неплохое представление в ту пору, когда писал пьесу «Дьявол и Господь Бог», но начисто забыл, по-видимому, теперь. Такого рода циничные рассуждения только компрометируют революционную идею и тем играют на руку контрреволюции. Безумие и провокация — звать массы к открытому вооруженному выступлению против власти капитала, когда в стране нет революционной ситуации и открытое выступление только помогло бы буржуазии раздавить авангард рабочего класса и установить в стране террористическую диктатуру. Мерзость и варварство — сжигать книги классиков мировой литературы под тем предлогом, что в них содержится «феодальная и буржуазная идеология», уничтожать картины и скульптуры старых мастеров, которые не знали ни Мао, ни Маркузе и, следовательно, к своему счастью, не могли руководствоваться их «идеями».

Совсем недавно Сартр обронил замечание, что надо еще посмотреть, стоит ли выставлять в музее «Джоконду», эстетическая ценность которой, с его точки зрения, сомнительна и которая стала символом буржуазной культуры. О «буржуазности» Баха и Моцарта писал и Маркузе. Можно себе представить, что натворили бы молодчики, «вооруженные» такими идеями и собственным глобальным невежеством, буде им представилась бы возможность претворить их на практике, и какое «будущее» они создали бы для человечества!

Марксисты-ленинцы отлично знают, что революции не делаются в белых перчатках, что революции вовлекают в свою орбиту стихийное возмущение масс и потому неизбежно связаны с определенными эксцессами. Но они не превозносят эти эксцессы и не видят в них сущности революционного процесса, наоборот, одной из задач революционной партии рабочего класса является внесение организованности в стихийные выступления масс и сведение к минимуму побочных явлений, сопровождающих процесс ломки старого общества. Достаточно напомнить, с какой железной последовательностью и беспощадностью большевики искореняли вооруженный бандитизм анархистов, творивших безобразия под предлогом «революционной необходимости».

Как мы уже отмечали, после майских событий 1968 года Сартр выступает с грубыми и несправедливыми нападками на коммунистические партии развитых капиталистических стран. Попытку «теоретически» обосновать свою позицию Сартр сделал в беседе с редакцией итальянского журнала «Манифесто» — органа группы левых экстремистов, впоследствии исключенных за ревизионистские взгляды из Итальянской коммунистической партии. В беседе он развернул перед слушателями следующую «диалектику партии»: партия необходима постольку, поскольку масса без нее остается в состоянии инертной сериальности, но как только партия превращается в «институт», она становится «реакционной» по отношению к «формирующейся группе» [120] Sartre J.-P. Masses, Spontaneite, Parti. — «Les Temps modernes». Janvier 1970, p. 1044. .

Мы помним, что «формирующаяся группа», по Сартру, это стихийно складывающееся в момент опасности объединение людей, несущее еще на себе отпечаток творческой силы «индивидуальной практики» и потому способное якобы «непосредственно воспринимать» факты, как они есть на самом деле. Партия же в этом отношении уступает группе, ибо ее мышление институционализовано и «идеологично».

Теперь мы сами, без помощи автора, можем подставить под эти теоретические абстракции реальные политические эквиваленты. «Формирующаяся группа» — это, стало быть, поднявшиеся на борьбу студенты, а «косная» идеологическая сила — Французская коммунистическая партия, которая, видите ли, глубоко виновата в том, что не ударила в набат и не повела массы на штурм Елисейского дворца. Под «формирующейся группой» можно понимать также и любую фракцию внутри партии, которая возникла позже, чем партия, и не успела, следовательно, «окостенеть».

Как видим, отвлеченные рассуждения Сартра имеют непосредственный и однозначный политический смысл, направленный на дискредитацию партийности и восхваление антипартийности. Однако «диалектика» Сартра Хромает здесь на обе ноги. Антиномия группа — партия есть произвольная игра противоположностями, а не отражение реальной диалектики взаимоотношения массы — партия. «Окостенение» партии Сартр как истый гегельянец дедуцирует из имеющегося у него понятия о ней. Поэтому все его рассуждение заранее предполагает то, что еще нужно доказать. Понятие партии следует вырабатывать не с помощью феноменологической интуиции общей сущности «партийности», а на основе реального исторического опыта.