Бертран Бадре - Финансы спасут мир? Как заставить деньги служить общему благу [litres]

Вторая тенденция – окончание сырьевого суперцикла. При непрерывным росте более 10 % ежегодно в течение 30 лет Китай стал ведущим потребителем и основным импортером большинства сырьевых товаров (сельскохозяйственных, нефтехимических и полезных ископаемых). В 2015 г. на эту страну приходилось более 50 % мирового потребления алюминия, 50 % углерода и никеля, 30 % хлопка и риса и 12 % масла [76]. Замедление в последние годы темпов экономического роста в Китае, подтвержденное крахом фондового рынка и одновременной девальвацией юаня на фоне слабого экономического роста в мире, привело к снижению цен на сырьевые товары, которое ускорилось в 2015 г. Эти товары за один год подешевели на 40–60 %, хотя в 2016 г. наметился некоторый отскок, который, как ожидается, продолжится несколько лет, но к прежним очень высоким ценам возврата не будет. Эти потери вызвали шок в мировой экономике, выгодный для таких импортеров, как Европейский Союз или Индия, но губительный для экспортеров, особенно из стран с формирующимся рынком.

Третьей тенденцией, которая может проявиться в 2015–2017 гг., станет отказ от нынешней денежно-кредитной политики Федеральной резервной системы США с ее низкими процентными ставками и легким кредитом, которой подражают другие крупные центральные банки (подробнее этот вопрос мы рассмотрим ниже) [77]. Разумеется, что такая экстраординарная политика не могла долго продолжаться, но мы не были готовы отказаться от нее и, конечно же, не предполагали, что все это рухнет одновременно! Из-за этого рынки разом потеряли все свои ориентиры. Лекарство действовало хорошо, но отказ от его применения вызвал головокружение.

Рынки по-прежнему остаются дезориентированными, потому что глобальные финансы все еще не восстановлены, поскольку годами «бороздят неизведанные воды» (к моему большому удивлению, это выражение часто звучит на международных встречах). Одним из самых коварных последствий кризиса 2007–2008 гг. стала передача финансовой системы центральным банкам для оживления анемичного мирового роста, хотя в прошлом десятилетии они, как никогда раньше, менее всего соответствовали своему названию. А теперь? Что скажет ФРС? ЕЦБ? Банк Японии? Банк Англии? Весь мир в настоящее время прислуживает этим финансовым учреждениям, которые считаются государственными, но на самом деле функционируют независимо на законных основаниях. Эти банки наводнили планету оборотным капиталом для «тушения огромных пожаров», вспыхнувших в результате кризиса. Да, сейчас они понемногу затухают, но мы еще не восстановили ущерб от воды, которой их тушили. Дом еще стоит, но фундамент шаткий, а в стенах трещины. Вместо проведения структурной реформы органы власти, не слишком полагаясь на уже имеющиеся у них структурные и налоговые инструменты, сохраняют нетрадиционную денежно-кредитную политику, временно разработанную для обеспечения процветания. Из-за этого центральные банки оказались в центре проводимой политики, «уникальной в своем роде», по словам Мохамеда Эль-Эриана [78].

Результатом такой политики стали низкие или даже отрицательные процентные ставки: на этих условиях были выпущены государственные облигации на сумму более 10 трлн долларов. Это новое явление в мире финансов. Если учитывать кратковременный период в Гонконге в 1980-е годы, мы никогда не снижали ставки настолько, чтобы предлагать коммерческим банкам платить центральным банкам за хранение там своих резервов, а не получать от них деньги за свои депозиты. Этот процесс краткосрочного рефинансирования сопровождается долгосрочной практикой «количественного смягчения», которая была предложена Федеральной резервной системой США, а затем продублирована центральными банками Великобритании, Японии и Европы. Этот подход предполагает покупку больших партий облигаций (суверенных, государственных или даже корпоративных), чтобы влиять на рынок, со временем снижать процентные ставки, оказывая давление на всю кривую ставок, и стимулировать спрос, предлагая более дешевый кредит и создавая видимость богатства.

Рассматривая происходящее с этой точки зрения, можно сказать, что мир по-прежнему занимается «переливанием крови», которое при слишком длительном применении может оказаться губительным. Эль-Эриан считает, что слабый глобальный рост вскоре может смениться экономическим спадом, за которым последуют социальные проблемы, если власть вовремя не примет меры. Однако другие финансовые эксперты полагают, что пока глобальный рост за счет денежных вливаний будет удерживаться на уровне 3 %, система устоит. Президент Института мировой экономики Петерсона Адам Позен считает, что впервые за долгое время миру удается сохранять устойчивые темпы роста, которые стимулируют хотя и медленное, но надежное восстановление экономики [79].