Джефри Робинсон - Миллионеры в минусе, или как пустить состояние на ветер

В этом смысле его положение существенно отличалось от положения многих других бизнесменов, испытывавших в то время финансовые затруднения. Например, таких, как Джим Слейтер.

«Он был гораздо более приметной фигурой, председателем группы компаний, о которой каждую неделю писали газеты. Ему принадлежал банк. Он был на дружеской ноге с руководством „Бэнк оф Ингленд“, и в трудную минуту его подвели, я уверен, как раз те люди, на которых он мог надеяться. И в первую очередь это касается „Бэнк оф Ингленд“. Я же всегда оставался в тени. Так что и тогда, и сейчас, когда я думаю о том, что со мной произошло, я считаю, что это было неизбежным».

Все упиралось в те самые личные гарантии займов.

«Если бы я не предоставлял личных гарантий, я мог бы спокойно работать, а когда дела пошли плохо — продать свои акции и спокойно уехать отдыхать на Багамы. Но мне пришлось подписать эти обязательства, потому что руководство банков хотело, чтобы тот человек, который вел с ними переговоры о займах, и отвечал бы за все до конца. Я никогда не оговаривал ограничения своей личной ответственности и никогда не пытался их обойти».

Что ж, бизнес есть бизнес. Даже в те тяжелые для него дни он не воспринимал происходящее как направленное лично против него.

«Конечно, нет. Я получил юридическое образование, и это наложило свой отпечаток на мое отношение к жизни. Я всегда спрашиваю себя, справедливо ли это, разума но ли это. И только когда я действительно считаю, что кто-то хочет воткнуть мне нож в спину, я расстраиваюсь и начинаю думать о мести. Нельзя сказать, что я мог бы испытывать такие чувства по отношению к банкам, которые приняли мои личные гарантии под займы и потом постарались взыскать их с меня. Они поступили вполне логично».

Он утверждает, что никогда не был в претензии на то, каким образом банки обошлись с ним.

Ни малейшей обиды? Ни малейшего разочарования?

Ни малейшей.

Он на минуту задумывается.

«Если у меня и осталась какая-либо обида, то скорей на средства массовой информации. Они подавали все, связанное с моими делами, в такой провокационной манере. Я приведу вам пример. Речь шла о продаже моего дома моему, ныне покойному, отцу. И вот „Экспресс“ печатает фотографию моего садика, снятую с балкона дома напротив. Весь газон по площади был меньше акра. Но на фотографии, снятой таким образом, этот дом выглядел как замок феодала, окруженный шестью десятками акров земли, как роскошная усадьба, не доступная никому из обычных людей. У меня действительно был очень хороший дом с ухоженным садиком, но он и близко не напомнил то, как он был представлен на этой фотографии. Им казалось аморальным то, что я, официально будучи банкротом, мог позволить себе стиль жизни, который в их представлении соответствовал только очень богатым людям».

Возможно, для фотографа, сделавшего ту фотографию, так оно и было. Но что касается Стерна, то разница была существенной. Особенно если принять во внимание, как он жил прежде.

«Мне пришлось принимать помощь от членов моей семьи, и это едва позволяло мне содержать дом и вести образ жизни, соответствующий среднеоплачиваемому английскому служащему. Разумеется, то, на что мне приходилось жить, было грошами по сравнению с тем, что я тратил, когда мог распоряжаться своими собственными средствами».

Он утверждает, что все публикации в прессе о том, что он якобы продолжает вести роскошный образ жизни, не соответствуют действительности.

«Я не веду шикарный образ жизни. Но чтобы жить с комфортом, в различные годы мне требовалось от тридцати до пятидесяти тысяч фунтов. Это, конечно, больше, у чем зарабатывает средний служащий. Но если вы живете в доме, где жили прежде, то ясно, что вам требуется много денег, потому что дом большой и на его содержание постоянно нужны деньги. И я никогда не делал из этого секрета. Я никогда не отрицал, что получаю некоторые суммы от моей семьи. Вот за это-то я и был наказан прессой, если можно употребить такое выражение. Она создала мне такой образ, что теперь у меня возникают серьезные трудности, когда мне приходится иметь дело с людьми, не знавшими меня до того, как моя компания разорилась. Раньше я был уверен, что все, с кем мне приходилось работать, знают меня как человека, который отвечает за свое слово. А сейчас, когда мне нужно вступать в деловые контакты, например, для получения займа, то, сидя с глазу на глаз с управляющим, я все время помню, что есть еще и совет по предоставлению кредитов или совет директоров, состоящие из людей, которые никогда меня не видели и, судят обо мне по прессе, изобразившей меня так, что едва ли кто-нибудь захочет иметь со мной дело».