Павел Теплухин - Матрица Теплухина. До и после первого миллиона

Через некоторое время я отправился в Лондон, имея в кармане всего 100 долларов, – больше валюты советскому человеку купить в советском банке не разрешалось… И надо же было такому случиться – мой самолет опоздал! Соответственно, меня не встретили, и я оказался один в чужом, незнакомом городе, причем с несколькими чемоданами разного скарба, который должен был помочь мне прожить как минимум полгода на чужбине. LSE была закрыта, ибо дело происходило в пятницу вечером; получалось, что до понедельника я был обречен жить на вокзальной лавочке.

Но мне помогли простые англичане – одна добрая душа поняла мой ломаный английский, нашла в справочнике телефон LSE и дозвонилась до охранника. Охранник, вторая добрая душа, дал мне телефон секретаря профессора Лэйарда. Секретарь, Мэрион О'Брайен (Marion O'Brien), самая добрая душа из перечисленных, согласилась оплатить мой трансфер на такси в город, забронировала и оплатила номер в гостинице, а также прочие нужды.

Так что, когда я явился в понедельник в LSE, мне лишь сказали: «Слава Богу, с вами все в порядке!»

Там, в центральном офисе Лондонской школы экономики, мне дали должность обычного научного сотрудника, стол, стул, компьютер – только твори! Это было замечательно, но после интенсивной, насыщенной, энергичной московской жизни мне стало скучно просто слушать лекции или участвовать в семинарах. Я решил использовать время с большей пользой и получить диплом магистра экономики. Однако оказалось, что для того, чтобы записаться и сдать магистерскую программу, надо было подтвердить свое высшее образование.

Лондонская школа экономики готовит специалистов по макроэкономике: треть выпуска идет на работу в международные финансовые организации, такие как Всемирный банк и МВФ, треть возвращается в центральные банки и министерства финансов своих стран, а остальные обычно уходят в частные банки на должности главных экономистов, аналитиков. Другие позиции являются редкостью.

Свободного времени не было вообще, но этого-то я как раз и добивался

Тогда наши советские дипломы, а уж тем более экономические, в других странах не признавали. В приемной комиссии мне заявили: «То, что вы кандидат наук, для нас не очень понятно, вы наши экзамены сдайте». За год я прошел четырехлетнюю программу бакалавра и сдал все экзамены. Свободного времени не было вообще, но этого-то я как раз и добивался.

Так я и получил те самые экономические знания и опыт, которые потом оказались чрезвычайно востребованными в России.

Перед моим отъездом в Лондон летом 1991 года Егор Гайдар произнес: «Конечно, поезжай, подучишься, поработаешь, опыта наберешься. Вернешься, мы тебя министром финансов сделаем».

На первые же рождественские каникулы в декабре я приехал в Москву. На Старой площади новое правительство во главе с Гайдаром размышляло над тем, как проводить финансовую либерализацию. Нас, образно говоря, заперли в кабинете со словами: «Не выпустим, пока либерализация не произойдет». Так мы и работали до 3 января – до тех пор, пока все решения не приняли, все документы не подписали.

Ну а как еще секретность можно было обеспечить?! Нас кормили-поили. Но даже если бы не закрытые двери, мы все равно работали бы круглыми сутками. Вы даже не представляете, что там творилось: все спорили, было такое впечатление, будто научный институт переехал на Старую площадь, готовились программы и материалы в режиме нон-стоп, все кипело, как в муравейнике. Очень интересное было время.

Я думаю, все дело в лидерах

Я думаю, все дело в лидерах – таких как Гайдар, Ясин. Они вели за собой, делали любую тему интересной. Скажите, что любопытного в либерализации цен на бензин? А они задавались вопросом – а какой от этого макроэкономический эффект? А микроэкономические последствия? Смоделируем-ка эту ситуацию, как поведут себя предприятия… Однако, видимо, не всё смогли просчитать: вернувшись со Старой площади домой, я обнаружил, что либерализация прошла. Как и у всех, мои сбережения в Сбербанке девальвировались, но для меня это было уже не важно, ведь мы сделали экономическую революцию в стране! Еще через некоторое время Егора Гайдара из правительства убрали. Понятно, что должность министра финансов в новом кабинете мне не светила. Я продолжал учиться…

1992 год был одним из самых тяжелых в новейшей истории России: Советский Союз развалился, республики разбежались, система межреспубликанских торговых связей, которыми до этого занимался Госснаб, сломана. Кто, кому и что должен продавать? Кто и что покупать? Непонятно. Экономика всех бывших союзных республик катилась в тартарары. «Парад суверенитетов» на деле оказался траурной процессией.