Со Ёсон - Мозг и разум в эпоху виртуальной реальности

Поэтому боль не является моментальной реакцией, а появляется в соответствии с пониманием сознания. Боль – это не просто импульс, выпущенный телом именно сейчас, и не просто движение молекул, а чувство готовности к будущему. При этом даже Дарвин утверждал, что боль – это в общем-то попытка животного избавиться от нее, боль – это еще и различные физические движения, которые мы ощущаем. Например, это может быть приподнимание бровей, открытие рта, выделение пота и прочие физиологические проявления, которые необходимы нам для того, чтобы в конечном итоге избавиться от боли. Импульс, который приносит с собой чувство боли – это ощущение, передаваемое нам через нервную систему, но степень ощущения боли или реакция определяется уже деятельностью сознания.

Если боль – это движение или импульс, заставляющий нас быстро двигаться, то удовольствие, наоборот, делает нас более инертными. Удовольствие – это склонность к физическому бездействию, в этом состоянии все прочие чувства отбрасываются, кроме физиологических потребностей органов тела. Удовольствие – это состояние, в котором нам не нужно с чем-то бороться и нам не нужны дополнительные силы, чтобы убежать от угрозы, в то время как в случае возникновения этой угрозы в интересах самосохранения нам требуется активизация всех сил организма. Другими словами, хотя мы и прикладываем все усилия, чтобы вырваться из неприятной ситуации, нужно признать, что, испытывая удовольствие, мы не стремимся предпринимать те же действия и фактически бессильны.

Таким образом, рассматривая процесс превращения репрезентативных ощущений в аффективные ощущения, нужно сказать, что репрезентативные ощущения, по Бергсону, включают в себя не только аффективные ощущения, но и вмешательство сознания или опыта. Благодаря увеличению интенсивности света или звуковых вибраций человек может обнаружить изменения в окружающей его среде. Кроме того, репрезентативные ощущения, такие как вкус, запах, температура и т. д., тоже содержат в себе аффективные ощущения. А аффективные ощущения, напротив, могут превратиться в репрезентативные ощущения. Поскольку идеи и опыт уже смешаны в репрезентативных ощущениях, они не остаются просто свойствами, а приобретают размеры. Кроме того, хотя предпосылкой для возникновения репрезентативного ощущения считается внешний объект, на самом деле основа ощущения кроется в прошлом.

Чувства не приходят сами по себе, и на их появление влияют прошлый опыт или идеи. Уколов руку иголкой, сначала мы чувствуем легкое касание, затем постепенно мы ощущаем все более тесный контакт с кожей, а потом уже чувство укола. Мы снова и снова будем чувствовать боль, и в конце концов эта боль распространяется по всему телу, пока причины ее возникновения не устранятся. В итоге причина воспринимается как результат, качество как интенсивность и величина. Также можно привести другой пример. Когда на руки оказывается давление, мы уже знаем, что чувственный опыт при контакте меняется и становится давлением или даже болью, варьируется от простого прикосновения к давлению. Также мы знаем, что эти ощущения могут перейти и на соседние участки тела.

С другой стороны, в рамках физиологии и психологии, утверждается, что различия в ощущениях (тяжесть и легкость, холодность и тепло и т. д.) обусловлены различиям в том, что вызывает ощущения, а не их степень. Например, прохладная погода не холоднее теплой погоды, но прохлада и тепло на самом деле разные ощущения. Расширение ощущений по своей сути относится к качественным различиям, а не к количественным различиям. Все дело в том, что сознание воспринимает разницу в ощущениях как качество, а разум заменяет его количеством.

Но Бергсон не видит никакой пользы от попыток выявить объективную разницу в степени или интенсивности ощущений, определяя эту интенсивность как некое число, а также в размере того, что послужило основой для ощущений, выявляя в данном случае такие переменные, которые поддаются математическому измерению. В целом Бергсон критически рассматривает попытки ученых сводить состояние сознания к колебаниям молекул и атомов в мозге, а также сужать определение интенсивности ощущений до степени или сложности молекулярного движения [108] Bergson, H.; Time and Free Will: An Essay on the Immediate Data of Consciousness, Изд. Аканет, 2011. С. 23. . Феномен сознания, безусловно, существует, но его проявления нельзя объяснить причинно-следственными связями.

Тем не менее, представление эмпирических аргументов ставит под вопрос безусловное существование разума и реального существования трансцендентного «Я». Шотландский философ Дэвид Юм (D. Hume) критикует следование картезианскому закону причинно-следственной связи, а также отрицает идею о том, что закон, опирающийся на рациональность, уже содержит в себе все следствия. Причина и следствие – это отдельные события, которые не связаны напрямую, как цепочка. Поэтому рациональность, считает Юм, нельзя рассматривать последовательно [109] А. Уайтхед, Наука и современный мир, О Ёнхван, Изд. Согванса, 2008. С. 21. . Вместо этого в человеке преобладают иррациональные идеи. Никакой устоявшийся образ действий никогда не повторяется в абсолютной точности, поэтому предпринятые действия проходят навсегда, и даже особенности отдельного интервала времени могут быть объяснены только при помощи неких универсальных принципов. Но поиски закона, который бы идеально подходил и объяснял любую ситуацию без исключений, понимается Юмом как недальновидность, а не обращение к разуму. Особенность эмпирических исследований заключается в том, что они осуществляются в рамках наблюдения объекта посредством органов чувств. Так как идея абстрактна, а опыт не полностью восполняет недостатки абстрагирования, доказательства в данном случае бесполезны. Это обусловлено тем, что опыт характеризуется субъективностью и односторонностью.