Владимир Крупин - Так начиналось…

— Я лично беседовал с Тер-Оганесовым, помощником Луначарского. Наша идея — занять пустующие дворцы знати под новый физический институт — одобрена.

А в конце очередного заседания слово для справки взял Ольденбург:

— По поводу типографии мною получен ответ, подписанный Луначарским. Слухи о закрытии ее не имеют почвы. Народный комиссар считает, что типография наша представляет высокую ценность и должна работать с такой производительностью, какая вызвана потребностью академии.

Благо России — вот чем руководствовалась высшая интеллигенция России, утверждая проект своего постановления и утверждая тем самым свое отношение к делу нового строительства.

«Академия полагает, что значительная часть задач ставится самой жизнью, и академия всегда готова, по требованию жизни и государства , приняться за посильную научную и теоретическую разработку отдельных задач, выдвигаемых нуждами государственного строительства, являясь при этом организующим и привлекающим ученые силы страны центром».

Проект этот был принят подавляющим большинством голосов на экстраординарном заседании академии 20 февраля. И в эти же дни над всеми большими и малыми завоеваниями Советской власти нависла опаснейшая угроза — немцы перешли в наступление на Петроград. Молодая республика подверглась испытанию на прочность. Испытанию тяжелейшему и унизительному. Заключение Брестского мира едва не раскололо партию большевиков. Что же говорить о ее врагах? О тех, кто злорадствовал при мысли, что возросшие трудности вышибут Ленина и его соратников из седла?

Удивительные чувства испытываешь, когда перечитываешь документы того времени, в особенности прессу.

Хула по адресу ленинцев и страстные отповеди Ильича на пленумах, митингах, заводских собраниях. Вопли мещан всех мастей и калибров, обезумевших от страха перед неизвестностью. И рядом с этим непостижимо спокойный, деловой тон переписки Академии наук и Наркомпроса.

Нарком по просвещению А. В. Луначарский — президенту Академии наук гражданину А. П. Карпинскому:

«…В тяжелой обстановке наших дней, быть может, только высокому авторитету Академии наук, с ее традицией чистой, независимой научности удалось бы, преодолев все трудности, сгруппировать вокруг этого большого научного дела ученые силы страны».

Письмо отправлено 5 марта, и речь идет о постановке исследований в связи со стоящими перед страной экономическими задачами.

Президент — наркому:

«Милостивый государь Анатолий Васильевич. Письмо Ваше было доложено Конференции Российской Академии… Академия наук, не перестававшая ни на один день работать и после Октябрьского переворота… прежде всего двинула справочник „Наука в России“, в котором чувствуется острая необходимость, так как до сих пор невозможен за отсутствием такого справочника подсчет и учет наших научных сил».

Что это? Традиционная аполитичность или нежелание заниматься практическими народнохозяйственными проблемами? Производительные силы страны в состоянии разрухи, а академики опять за свои справочники ратуют? Примерно так ставили тогда вопросы коммунисты, которые голосовали против ратификации Брестского мира. Фразера от политики равно бесило и ленинское требование рассчитывать силы на долгое, на очень долгое время борьбы, и невозмутимый тон академии, рассуждавшей о повседневных нуждах науки.

Внешне бесстрастное письмо президента было, по сути, далеко не академичным. Оно наверняка вызвало добрую улыбку Ильича, когда Луначарский прочитал ему по телефону фразу:

«Академия наук, не перестававшая ни на один день работать и после Октябрьского переворота…»

Эти слова были сказаны 24 марта. А всего несколько дней назад левые коммунисты отказались на съезде партии войти в ЦК и работать вместе с большинством, преодолевая трудности момента и используя каждый день мирной передышки для кропотливых и будничных дел. Зато академия!.. Нет, что бы ни говорили потом историки, но письмо академика и гражданина Карпинского не было простым фактом деловой переписки. В нем уже и сдержанное обещание сотрудничества, и моральное сочувствие политике государства в столь тяжкий для него момент. А желание навести порядок в ученых учреждениях и начать это дело с подсчета? Оно так совпадало с ленинскими мыслями об учете и его роли в построении социализма.

Учет и организация — таковы были первоочередные задачи Советской власти в период краткой передышки.