Дэниел Шектер - Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает

Мы думали, что нечто подобное могло происходить и в нашем эксперименте на основе фМРТ. Когда левая лобная доля была активнее, испытуемые, усилив связи или образы с учетом знаний о словах, возможно, могли обработать список слов лучше, нежели в том случае, когда активность доли выражалась слабее. Мы предположили, что левая парагиппокампальная область помогает сохранять эту обработку в памяти, и две зоны мозга, действуя совместно, способствуют преобразованию воспринятого слова в устойчивую память о его представлении.

Примерно в то же время, когда мы проводили свое исследование, группа из Стэнфордского университета завершила похожий проект [29] Исследование в Стэнфордском университете: Brewer et al. 1998. . В процессе сканирования люди изучали картинки со сценками из обычной жизни (вместо слов), а затем, через несколько минут, пытались их вспомнить. Результаты оказались практически идентичными нашим, разве что заметно вовлекалось правое полушарие головного мозга. Уровни активности в нижней части правой лобной доли, а также в правой и левой парагиппокампальных извилинах предсказывали, запомнятся изображения или забудутся. Эти выводы имели смысл, ведь более ранние исследования показали, что правое полушарие в первую очередь отвечает за обработку изображений, а левое – слов.

Результаты этих двух исследований впечатляли. Заглядывать прямо в мозг человека и судить о том, что он, вероятно, вспомнит или забудет в будущем, – это нечто из области научной фантастики, и от этого захватывает дух. Помимо этого «научного гадания», мы проследили некоторые истоки эфемерности при обработке впечатлений, которые происходят при зарождении памяти за доли секунды. От того, что происходит в лобной и парагиппокампальной областях в эти критически важные мгновения, и зависит, по крайней мере отчасти, запомнится ли опыт на всю жизнь или пойдет по кривой Эббингауза к забвению.

Наблюдая зарождение памяти

В конце 1950-х гг. в психологических журналах были опубликованы две статьи, поразившие тех немногих ученых, которые в то время специализировались на исследованиях памяти [30] Две статьи о кратковременном забывании: Brown 1958; Peterson – Peterson 1959. Подробный обзор развития этой области исследований: Baddeley 1998. . По традиции вслед за Эббингаузом они привыкли отмерять траекторию кривой забывания спустя часы, дни и недели. И тут новые исследования показали, что люди, выполняя на первый взгляд простое задание – запомнить три бессмысленных слога, – почти полностью забывали их менее чем за двадцать секунд. Ни о чем подобном никогда прежде не сообщалось.

Ключ к пониманию явной аномалии лежит в ключевом переходе, который совершается в моменты рождения памяти: это переход от кратковременной памяти к долговременной, или более постоянной. Удержание информации на протяжении дней, недель и лет зависит от двух основных форм долговременной памяти. Память эпизодическая, она же событийная, помогает запоминать личные впечатления: нежданную вечеринку по случаю дня рождения на минувшей неделе или бродвейскую пьесу, которую вы видели еще ребенком, когда первый раз в жизни приехали в Нью-Йорк. Семантическая память позволяет нам уяснять и извлекать общие сведения и факты – скажем, благодаря ей мы знаем, что Джон Адамс и Томас Джефферсон были главными создателями Декларации независимости или что Янки-стэдиум – это «дом, который построил Рут» [31] Скорее всего, имеется в виду Бейб Рут – один из величайших бейсболистов в истории и спортивный герой Америки. Играл за «Нью-Йорк Янкиз» на позиции аутфилдера. .

Но есть и третий тип памяти – и он проявляет себя на временно́м интервале от восприятия до вероятной фиксации эпизодических или семантических воспоминаний [32] Рабочая память: Baddeley 1992, 1998. . Это «рабочая память»: она удерживает небольшие объемы информации в течение кратких промежутков времени, обычно нескольких секунд, когда люди вовлечены в такие постоянные познавательные действия, как чтение, слушание, решение проблем, рассуждение, мышление… С помощью рабочей памяти вы понимаете каждую фразу из тех, которые я написал. Будь вы не в силах удержать в уме начало развернутой фразы, то в ее конце вы бы не знали, о чем я говорил. Рассмотрим, например, два таких предложения:

Он выбрал курс столь сложный, что теперь не знал, сумеет ли пройти его корабль.

Он выбрал курс столь сложный, что теперь не знал, сумеет ли пройти экзамены.