М. Швецов - Химера и антихимера

Начиная разговор о сложнейших вопросах развития жизни, давайте договоримся, что марксизм-ленинизм не будет для нас путеводной звездой, как не будет он и фундаментом. Он больше напоминает глиняные ноги колосса-Жизни, хотя и этого для него много. Пусть уж марксизм-ленинизм будет тем, чем является всегда – искусственным препятствием на пути любой свободной мысли и свободного дела. Пусть официальные академические структуры изучают все еще не прочитанную до конца «Диалектику природы», ну, а нам в путешествии пригодятся другие книги, прежде всего те, которые способны отрезвить человека после его восьмидесятилетнего сна и восстановить попранную справедливость. И начнем с «Опытов философских, социальных и литературных (1900 – 1906)» Николая Бердяева (С. – Петербург, изд. М.В. Пирожкова, 1907). Давно пора переиздать эти труды, чтобы они смогли, наконец, заменить катехизис марксизма на столе начинающего биолога и медика. Вот несколько пространных цитат, которые и будут поддерживать тонус всего нашего повествования:

«Книга Энгельса «Анти – Дюринг» имеет значительный исторический интерес, но сейчас искать в ней сколько-нибудь удовлетворяющего миропонимания и поучения было бы просто смешно. Книга эта не соответствует современной социальной действительности, грубо противоречит современным настроениям и исканиям…

Диалектика всегда есть идеально - логический процесс, она возможна только при разуме…

Или исторический процесс есть процесс диалектический, - самораскрытие идеи, и тогда в нем есть неумолимая внутренняя логика, или это есть процесс материалистический, и тогда в нем нет никакой логики, никакой разумности, а один только хаос… Очевидно мировой процесс может быть признан диалектическим только при идеалистическом учении о тождестве бытия и мышления, когда бытие понимается, как идея, как Логос. Тогда только мировой процесс может истолковываться, как диалектическое самораскрытие идеи, тогда только в мировом Логосе совпадают законы бытия с законами логики…

Энгельс, конечно, эмпирик, и считает опыт единственным источником знания, но приходит ли в голову один роковой вопрос…: чем гарантируется разумность опыта, делающая мир закономерным, на чем зиждется уверенность, что в опыте не будет нам дано что-нибудь необычайное, переходящее все пределы? Никакой разумности нам не надо, скажут г.г. позитивисты и материалисты. Нет, простите г.г., вам-то разумность нужнее, чем кому бы то ни было, иначе черт знает что может произойти, может произойти чудо, и вы этого ни за что не потерпите, да и никакой научный прогноз не будет возможен, вам ли обойтись без закономерности. И все позитивисты, а тем более материалисты свято и беззаветно верят в рациональность опыта, в некоторую разумность мирового процесса, в логику вещей. Все у них по закону, все в границах, а «закон» ведь всегда от разума, и все они чистейшие рационалисты, но и сознательные. У кантианца все оказывается в порядке и нельзя ждать никаких чудес, потому что разум законодательствует над опытом. Но материалист ведь не имеет права делать какие-то бы ни было предписания опыту и должен ежесекундно ждать самых неприятных неожиданностей от материального хаоса, создающего наш опыт, - единственную нашу пищу. Но материалист легко выходит из этой трагедии, для самоутешения он уверовал в рациональность опыта, в разумность материи, в логику хода вещей…

Диалектический материалист верит, что материальное социальное развитие протекает по рациональной схеме, словом, что в веществе мира есть разум, на который можно положиться, как на каменную гору… Марксизм верит, что основа мира и исторического процесса едина, что вся множественность подчинена этой единой основе и из нея выводится, что все индивидуальное призрачно. А почему не предположить, что бытие иррационально и множественно, почему хоть на секунду не предположить? Право же для этого очень много эмпирических оснований. Может быть, в мире много безумия, может быть, только индивидуальное реально, и не одно, а несколько начал скрывают тайну мироздания, может быть, развитие совершается без всяких схем, может быть, в опыте явится нам что-нибудь чудесное и необычайное. Во все это скорее можно поверить, чем в рационалистически-монистическую систему марксизма…

В катехизисе заключается знаменитое учение о скачке из царства необходимости в царство свободы… Тут, может быть, скрывается своеобразная романтика марксизма, но теория, прикрывающая романтические чаяния свободы, очень сера и в философском отношении слаба. Как постигнуть тайну превращения необходимости в свободу, если не было даже потенции свободы, каким образом материя создает дух? Свободу хотят химическим путем приготовить в реторте, но мы от такой свободы отказываемся и не верим в нее. И Энгельс, и марксисты, и эволюционисты, и кантианцы не догадываются, что может быть еще учение о свободе, как творческой, созидающей силе, без которой никогда не совершится желанного освобождения… Скачок допустим только при том предположении, что свобода, как творческая мощь, заложена в природе мира, в природе человека. Я бы даже сказал, что необходимость есть продукт свободы, что необходимость есть только чуждая для нас свобода…