Жан-Анри Фабр - Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога

Вернемся на минуту к усикам. Перистые усики самца дубового шелкопряда похожи на усики самца сатурнии. Может ли в перышках его усиков помещаться своего рода компас? Я снова принимаюсь обрезать усики. Ни один из искалеченных самцов не возвращается. Сатурния показала нам, почему обычно не возвращаются самцы, и причины эти серьезнее, чем утрата усиков. Поэтому воздержимся от выводов.

Клеверный шелкопряд очень близок к дубовому, и у его самцов такие же великолепные усики. Он часто встречается возле моего дома, и я нахожу его коконы даже у себя на дворе. Коконы эти очень похожи на коконы дубового шелкопряда, и я сначала смешивал их. Из шести коконов, из которых я ожидал выхода дубовых шелкопрядов, в конце августа вылупились самки клеверного шелкопряда. И вот, вокруг этих шести самок не запорхал ни один самец. Никто не прилетел к моим самкам, а ведь вокруг, конечно, было немало самцов.

Самцы клеверного шелкопряда задали мне трудную задачу. Если большие перистые усики действительно способствуют узнаванию на расстоянии, то почему мои «клеверники», обладающие столь роскошными усиками, не узнают о том, что происходит в моем кабинете? Почему они остались равнодушными к такому событию, которое заставило бы других шелкопрядов толпами слететься в мой кабинет?

Еще раз мы видим, что орган не всегда определяет свойства. Один может им обладать, другой нет, хотя органы и одинаковы.

Историю этого шелкопряда написал еще Реомюр, но в ней есть пробелы. Они были неизбежны, в тех условиях, в которых этот ученый вел свои наблюдения. Он жил в Париже, а шелкопрядов ему присылали издалека, и гусеницы оказывались в ином, непривычном для них климате. Я нахожусь в лучших условиях, чем Реомюр.

В моей лаборатории «пустыря», засаженного теперь деревьями, а особенно кустарниками, возвышаются сосны: алеппская сосна и черная австрийская, похожая на сосну ландов. Каждый год на них нападают гусеницы походного соснового шелкопряда и ткут здесь свои гнезда-кошельки. Они объедают хвою так, словно по ней прошел пожар. Каждую зиму мне приходится осматривать деревья и снимать с них расщепленной на конце жердью гнезда гусениц. Маленькие обжоры! Если бы я оставил вас в покое, то вскоре вы начисто оголили бы сосны, и я не смог бы наслаждаться их шумом. Но сегодня — сегодня я заключу с вами условие. У вас есть, что рассказать мне. Сделайте это, и пока я не узнаю всего, я не стану вас беспокоить. Пусть страдают мои сосны!

Предоставив сосны и гусениц их судьбе, я вскоре же получаю обильный материал для наблюдений. В нескольких шагах от моей двери — десятка три гнезд шелкопряда. Если же мне их не хватит, то на соседних соснах найдется достаточно.

Начну с яиц, которых Реомюр не видел.

В первой половине августа я осматриваю нижние ветви сосен. Немножко внимания, и я нахожу яички шелкопряда. Иглы сосны растут попарно, и заселенная пара обернута у основания чехольчиком. Он длиной около трех сантиметров, цилиндрический, шелковистый, белый с рыжеватым оттенком. Чехольчик состоит словно из чешуек и напоминает нераспустившуюся сережку орешника.

Чешуйки нежны, как бархат, и поднимаются, как волоски меха, если их погладить против шерсти. Плотно прижатые одна к другой, они лежат словно черепицы на крыше. Это прекрасная защита для яиц: такой покров не пропустит ни дождя, ни росы.

Пинцетом я снимаю чешуйчатый покров, обнажая яички, похожие на крохотные белые жемчужинки. Они плотно уложены одно возле другого и образуют девять продольных рядов. Я насчитал в одном из рядов тридцать пять яиц, а всего в цилиндрике их около трехсот.

Гусеницы вылупляются в сентябре. Чтобы легче было следить за ними, я поместил на окне моего кабинета несколько веточек с яйцами. Около восьми часов утра, еще до того как это окно осветило солнце, гусенички начали покидать яйца. Немного приподняв чешуйки, я вижу маленькие черные головки. Гусенички грызут, ломают и толкают потолки, приподнимают чешуйки, выползают наружу. После вылупления их цилиндрик остается таким свежим и нетронутым с виду, словно здесь ничего не произошло. Лишь приподняв чешуйки, можно заметить, что он пуст: яички-жемчужинки превратились в открытые чашечки.