Барбара Харриссон - Оранг-утан

В главном разделе этой книги моя жена рассказывает о наших (главным образом ее) попытках найти новый подход к работе с оранг-утанами. Постепенно у нас складывался новый взгляд и, хочется думать, лучшее понимание орангутана как нашего близкого и чрезвычайно обаятельного родича.

Не хочу корить никого в частности, но должен сказать, что испытываю глубокий стыд всякий раз, когда приезжаю с Калимантана в Англию и вижу, что делается в самом большом английском зоопарке, послужившем образцом для многих подобных учреждений мира. Взять, например, крупного оранг-утана с Суматры. Как и его предшественник, Сэнди, он оказался жертвой дурного ухода и перекармливания. Хотя теперь приходится надевать личину гуманности, по чести говоря, мы недалеко ушли от ямы, в которой держали медведя в средние века.

Тот факт, что человекообразная обезьяна в клетке подчас не может стоять на ногах, ничуть не беспокоит людей, озабоченных лишь тем, чтобы привлечь побольше посетителей и повысить входную плату. Чем крупнее оранг-утан, тем многочисленнее публика. Добрые граждане приводят с собой детишек, чтобы они могли посмотреть на апатичное, скованное отчаянием существо.

Не менее жаль молодых оранг-утанов, которых держат за решеткой без единого дерева. Это величайшая редкость, чтобы оранг-утан прожил в неволе срок, отмеренный ему природой. Ни деревьев, ни бабочек, ни блох — в такой обстановке оранг-утан, как мы установили, обречен на раннюю смерть!

Дерево, листва для оранг-утана — все. Он бродит по лесу, исследует его, преодолевает какие-то трудности, ему нравится неупорядоченный ритм жизни, нравятся бесхитростные забавы. Естественно, это определило и распорядок работы моей жены, И мне пришлось с этим мириться…

Рождество 1956 года начиналось довольно безрадостно. Я торчала в постели с сильной простудой, кучей лекарств и отвратительным настроением. Мысль о нашей пожилой домашней работнице не давала мне покоя. Если я не встану и не скажу, что надо делать с индейкой, она палец о палец не ударит. Том, как всегда, когда я болела, ходил кислый и требовал, чтобы я поскорее поправлялась. Только кошки меня чуточку утешали. Мяу лежала у меня на груди и спала, положив голову на лапы. Тяжелая, но совесть не позволяла мне прогонять ее: она ждала котят. Ее дочь Мини, с черными и желтыми (как у мамы) пятнами на белой шубке, устроилась в круглой корзине у моих ног и, мурлыкая, кормила свою тройню.

Я задремала под жужжание вентилятора. Вдруг в комнату ворвался Том.

— Вот тебе рождественский подарок! — Он опустил на кровать какой-то коричневый косматый ком. — Детеныш оранг-утана, самец.

Я села. Малыш забрался мне на колени, дергая мою пижаму и простыни. Он был очарователен — большие карие глаза, треугольный бархатный носик, широкий рот, редкая шелковистая бородка, как у юноши. Все тело, в том числе длинные руки и короткие ноги, покрывала жесткая шерсть. На голове она торчала, образуя нимб вокруг лица и маленьких, совсем человечьих ушей.

— Его мать застрелили. Один лесник обнаружил его в деревне, — объяснил Том. — Придется нам пока позаботиться о малыше. Как мы его назовем?

— Боб Ингер собирался зайти сегодня вечером. Может быть, Бобом и назовем?

— Идет. Надеюсь, Ингер будет польщен. Я ему сразу скажу, как только он придет. Ты успеешь поправиться к тому времени?

Больше всего на свете Боб любит поесть [1] Иллюстрации взяты из журнальной публикации книги ("Наука и жизнь" №№ 10–11 за 1969 год). Текст — из книжной публикации, как более полный.

Боб Ингер, заведующий отделом рептилий в Чикагском музее естественней истории, приехал в Саравак изучать и собирать пресмыкающихся. Он целые дни, проводил в Саравакском музее, просматривая несметное количество банок с змеями, ящерицами, лягушками и черепахами. И рассчитывал, что музей поможет ему совершить несколько поездок по острову.

— Он скоро появится, хочет переговорить об экскурсии, — сказал Том. — Так что тебе бы лучше встать, если ты можешь.

Вставать, так вставать… Но что делать с малышом? Он очень удобно устроился у меня на коленях. Будет ли он пить молоко? Пожалуй, лучше всего кормить его, как кормят ребенка… Где он будет спать? И не попытается ли он сбежать от нас?

Освободившись от цепкой хватки детеныша, я посадила его в кресло. Хотела выйти из комнаты, поискать что-нибудь подходящее ему для постели, но тут раздался пронзительный крик. Я обернулась — малыш выбрался из кресла и полз по полу за мной. Как только я подняла его на руки, он успокоился. Ему явно была нужна мама!