Ткачев А.,Соколов В.и др.- Свобода любви или идол блуда

Конечно, на этом пути всегда ждет нас опас­ность «донжуанизма», суть которого заключает­ся в том, что Дон-Жуан ищет именно «пережи­ваний» любви, а не стремится к предмету любви, то есть не отдается всецело любимому существу, но бросает его, чтобы вновь пережить «утро любви». Эта погоня за новыми и новыми пере­живаниями любви становится под конец у Дон-Жуана неким проклятием, в ней есть «дурная бесконечность», погоня за призраком, ибо ре­альная любимая женщина Дон-Жуана не удов­летворяет. Впрочем, в том истолковании донжу­анизма, какое дал Алексей Толстой в своем «Дон-Жуане», можно видеть некую (искусствен­ную, конечно) его апологию. Но верно здесь то, что движения эроса действительно диктуются духовной потребностью, то есть потребностью идеала. Но именно потому и возможно, что дви­жения эроса могут чуждаться всякого элемента сексуальности. Владимир Соловьев на эту тему написал замечательный этюд под названием «О смысле любви» — после платоновского «Пи­ра» это единственная гениальная вещь в миро­вой литературе по философии эроса.

Шопенгауэр с присущей ему остротой мыс­ли утверждал, что движения эроса суть только «фиговые листочки», которыми наше сознание закрывает от себя истинный смысл любви, ко­торый будто бы заключается просто в половом сближении. Это презрительное обозначение движений эроса «фиговыми листочками» не только ложно, но оно как раз совершенно пере­ворачивает соотношение двух сторон в сфере пола. Движения эроса не только не суть «фиго­вые листочки», но они как раз и образуют истин­ный корень всего — сексуальность же есть толь­ко транскрипция в телесной области того, что исходит от исканий любви. Последняя сущность пола как раз и состоит в искании любви, что есть центр и основа того огня, который горит в чело­веке; сексуальность же есть только выражение в сфере телесной этих внутренних движений. Как тело вообще есть инструмент души (и в этом смысле справедливо может быть названо частью души, а не обратно), так и сексуальность лишь передает и выражает то, что загорается в душе, как инструмент, который своими звучаниями передает мелодию, на нем разыгрываемую. Правда, есть формы влюбленности, которые как бы оправдывают мысль Шопенгауэра, в которых бьется пульс сексуальности слишком сильно, но это менее всего типично для юного возраста и всегда свидетельствует о нарушении нормально­го соотношения между сексуальностью и эросом. Пресловутый Sex Appeal («сексапильность» — Ред.) есть, конечно, реальное явление, но он все­гда связан с нездоровой психологией - для обе­их сторон.

Чтобы до конца понять соотношение сексу­альности и движений эроса, понять их времен­ное расхождение и вместе с тем глубокое внут­реннее единство, надо посчитаться с одним законом психологии, который я называю зако­ном «двойного выражения чувства». Суть этого закона, установленного первоначально[4] для сфе­ры чувств, но имеющего более общее значение в современном учении о человеке, заключается в том, что все движения чувств и все глубокие вол­нения, исходящие из самых недр человеческого существа, ищут двойного выражения - телесно­го и психического (лучше сказать физического и душевно-духовного). Примером этого двойно­го выражения может служить любое чувство, хотя бы страх — то, что мы переживаем как страх, выражается в ряде телесных сотрясений (общая телесная депрессия, доходящая иногда до серд­цебиения, до обморока, бледность, дрожание ко­нечностей, ослабление голоса и т. д.), но одно­временно разливается по своим законам психическая волна, которая вызывает опреде­ленные переживания страха (напряженность, чувство жути, психическая депрессия, доходя­щая до ослабления памяти и воли, растерян­ность). Эта психическая волна ищет своего «выражения» через работу воображения (что хоро­шо подмечено в словах «у страха глаза велики»), а через воображение влияет и на весь наш ду­ховный состав. Но суть указанного закона не только в констатировании двойного выражения чувств или глубоких душевных движений, а еще в том, что одно выражение (например, теле­сное) не заменяет другого (душевно-духовного), не может и заменяться им. Это выступает с пол­ной силой, когда какое-нибудь одно выражение (например, телесное чувство) стеснено или по­давлено: в этом случае его энергия не уходит в другое его выражение (например, душевно-ду­ховное) - подавленность одного выражения определяет подавленность и другого. Фрейду принадлежит честь открытия того, что наше подсознание таит в себе ряд таких «комплек­сов» — желаний, отодвинутых вглубь нашего су­щества переживаний.