Ткачев А.,Соколов В.и др.- Свобода любви или идол блуда

Преображение эроса

Темные стороны жизни пола

Источник творческой силы

Вместо послесловия

Митрополит Волоколамский Иларион

Иметь или быть? Влияние сексуальной революции

на изменение нравственного климата

и социально-экономических отношений в современном мире

Доклад на межхристианскойконференции

по проблемам семьи.

Каунас (Литва), 10января 2011 г

Авторы

Начинаемый разговор не просто труден - он тяжек. В одной из молитв, содержащихся в Треб­нике, священник просит Бога о милости к лю­дям, «плоть носящим и в мире живущим». Мы именно таковы: носим плоть и живем в мире. Мы не победили страсти, но страсти до сих пор командуют нами. Мы не вышли из мира и не пре­образили мир, но мир вертит нами туда и сюда, налагает оковы обычаев и привычек, грозит на­смешкой или даже гонениями в случае непови­новения. Но будет совсем плохо, если мы замол­чим от усталости или от ложного смирения. Будет совсем плохо, если грех не будет обличен, а христиане перестанут непрестанно приносить Богу жертву хвалы, то есть плод уст, прослав­ляющих имя Его (Евр. 13, 15).

Поэтому, имея тот же дух веры, как написа­но: я веровал и потому говорил, и мы веруем, пото­му и говорим (2 Кор. 4, 13). Говорить же хотим о блуде - не просто как о нарушении седьмой за­поведи, но как о сложно выстроенной системе, убийственно действующей на веру.

Языческие культы древности были неразрыв­ны с культовым развратом. Гнев Божий, озвучен­ный пророками, был направлен на этот двойной разврат: разврат ума в отпадении от Бога и раз­врат плоти в служении ложным богам - по сути, бесам. Ложная вера - это корень зла в понима­нии ветхозаветных праведников, а злое и неисто­вое поведение - плоды от этого корня.

В наше время возможен обратный процесс. Раньше зловерие рождало разврат. Сегодня сто­ит ожидать, что из недр бытового и массового разврата на свет выползет какой-нибудь культ, восставшая из пепла языческая практика. Соб­ственно, почему из пепла? В бесчисленных хра­мах Индии ежедневно на фаллические изваяния, в строгом соответствии с ритуалом, в положен­ные часы возливают топленое молоко, масло, йогурт, сыплют лепестки цветов, надевают вен­ки и гирлянды.

В христианском мире блуд — это блуд. Он есть, но он назван по имени. За пределами хрис­тианского мировоззрения блуд — это таинство. О сексе нынче принято говорить так много и с таким серьезным видом, что скоро тема «ниж­ней чакры» будет предваряться зажиганием аро­матических палочек. Да и сегодня уже трудно найти журнал, в котором между статьей о мас­ках для кожи лица и заметкой о размещении по­лочек в ванной не нашлось бы статьи «про это».

Какой-нибудь культ вокруг блуда как воздух нужен тем, кто не мыслит жизни без блуда. Культ дает иллюзию значительности, серьезности, та­инственности. Он развратника превращает в «жреца». Много ли нужно одномерному челове­ку, чтобы ощутить восторг приобщения к «ты­сячелетним традициям»? Несколько иностран­ных слов (типа «кундалини», «лингам и йони»), несколько экскурсов в мифологию — и человек на долгие годы обеспечен мнением, что он не просто нарушитель заповедей, а адепт древних практик.

Читая историю Ветхого Завета, не устаешь удивляться, почему евреи не вырубали до конца эти священные рощи, за которые на них так гне­вался Господь? Почему вплоть до самого вави­лонского плена их борьба с идолопоклонством была, в лучшем случае, половинчатой? Такие недоумения продолжаются до тех пор, пока не посмотришь на дело изнутри. Язычество вовле­кало в похоть, дразнило, разжигало. Оно прони­кало внутрь чрева, как запретное лакомство. Грех овладевал сердцем, и выгнать его вон было тя­желее, чем отбить у врага захваченный им город.

И было ко мне слово Господне: сын человеческий! Сии люди допустили идолов своих в сердце свое и по­ставили соблазн нечестия своего пред лицем своим: могу ли Я отвечать им? (Иез. 14,2—3).

Идол блуда, стоящий во святилище сердца — вот диагноз страшный и правдивый. Не так страшно то, что язычники, захватывая святой го­род, врывались в Храм и ставили мерзостных ис­туканов в священных притворах. Страшно по-настоящему то, что идол блуда проникает в са­мую глубину сердца, и оскверняет молитву, и де­лает ненастоящим покаяние, и затаивается на са­мой глубине человеческой души, ожидая удобного часа, чтобы заявить свои права на человека.