Г.Ярцев - Цой жив ещё...

— Спасибо, — поблагодарил он. — Сама как, жива?

Девушка, ощупав себя, сначала утвердительно кивнула, но поежилась, коснувшись предплечья. Цой осторожно приложил ладонь, спутница дернулась вновь. Велел оголить плечо. Анна послушно высвободилась из верхней части комбеза. Молочная кожа, блестели зубы и белки глаз, бледная вся. Как приведение, блуждающее в серых пустошах Пепелища. Искатель осмотрел ушиб, успевший налиться краской. Вытащил из ранца баночку, открутил крышку и черпнул пальцами дурно пахнущую зеленоватую мазь. Аккуратно нанес на ушиб, наложил поверх лист, чем-то напомнивший девушке подорожник. Закрепили медицинскими жгутами. Поблагодарив, натянула комбез обратно, звякнув молнией. Стало легче — боль рассеялась, но кожу жгло и неприятный запах мази при движениях выходил через ворот, ударяя в нос.

Анна вынула ролл из медкейса, открыла карту.

— Недолго еще, — ответил Цой на вопрос, который спутница собиралась получить от цилиндрического устройства. — Километра два, два с половиной.

— Два километра и семьсот пятьдесят три метра, — объявила расстояние, отделявшее их от Резервации Первого Эшелона, и убрала ролл.

Оглядела убитого огнедыха, с опаской потыкала бездыханную тушу мыском ботинка, — ящер почти двое больше аллигатора, а под ним ало-серое пятно. Поняла, куда приземлился искатель.

Когда Цой раскрыл собственный ранец и, пошарив рукой, обнаружил стеклянный шар, который собирался подарить Аде, из тени вынырнул другой огнедых. Скалясь и шипя, надвигался на путников. Анна потянулась к пистолету, уложенному в набедренную кобуру. Собиралась достать, но Цой не позволил, опустив свою ладонь на ее.

— Уходим, — сказал, когда позади чудища раздалось множественное кваканье. — Территорию защищает. Мясом самца выводок накормит. Идем.

Достал из ранца флягу с мочой, закрепил на груди, открыл крышечку. Огромная ящерица в страхе защипела, попятилась, а Анна зажала нос, на глазах выступили слезы, и лицо ее, даже скорчившееся от едкого запаха, оставалось забавным. Совсем скоро ор выводка стих, самка осталась далеко позади, растворившись в угольной дымке. Искатель вел Анну дальше, молчаливо рассматривая шар с запекшимися пятнами крови, пытался оттереть, соскрести — безуспешно. Встряхнул и внутри поплыл искусственный снег.

— Почему хотели покинуть планету? — спросил Цой. После случая с Ван Каспером искатель разуверился; теперь пытался разобраться, понять тех, кого так жаждал увидеть, слепо старался спасти. — До Обелиска, — кивнул кораблю, тотемом возвышавшимся над Каторгой, будто оберегавшим ее от всего человеческого.

— Нашу планету уничтожали, не инопланетние захватчики, ми сами.

— Но как-то за нее боролись?

— Да, перешли на экономичние лампочки, — ответа Цой явно не понял. — Ми почти истощили еио, Тесой, — с сожалением произнесла спутница, — а когда спохватились, стало поздно. Не остановившись, восстановить било нельзя. Ми привикли потреблять, и каждий раз всио больше, аппетит рос, ми не могли иначе, не видели другого решения, лишь одно — уйти. Оставить одну планету и приняться за другую.

Искателю и вспоминать не пришлось — Каторга, где отблески зеленой листвы не переставали играть на коже, где звуки назойливо и неугомонно будоражили слух, а сколько всего там обитало; не мог понять: уничтожали, разрушали, а выглядит все так, будто ничего не случилось. Так и сказал Анне. Ответила, горько улыбнувшись, что деятельность человека вредила в первую очередь самому человеку. Земля, как оказалось, уже не раз испытывала масштабные природные катаклизмы и глобальные катастрофы. Цикличное очищение, — так назвала процесс Анна и сказала:

— Наверное, это очередная еио итерация.

— Обелиск?

Кивнула. Посмотрела на часы; две стрелки сошлись на цифре два, третья указывала на двенадцать — служила указателем направления, целью пути — Резервация Первого Эшелона. Подняла взгляд к небу, — серое все. Пепелище. Здесь нет ни утра, ни дня, только ночь ощутима; здесь есть темнота и серый свет ее предвещавший.

— А прилетели зачем, знаешь?

Неуверенно пожала плечами. Рассказала, что никто не знал. Когда спутники обнаружили корабли, приближавшиеся к Земле, решили — прилетели завоевывать, захватывать и порабощать. Людей, ресурсы, что почти иссякли, хотя воды оставалось с избытком, пребывала с каждым годом все больше, поглощая, стирая островки и побережья с карты мира, уменьшая процент суши. Кивнула в сторону Обелиска, черные стены которого оставались мрачнее выжженного дотла окружения и добавила: