Патрик Уайт - Фосс

Тем временем все, кто мог, принялись тащить за веревки опрокинутый плот, и с огромным трудом им наконец удалось вытянуть его на берег. Любой груз, который не смыло, пока плот был вверх ногами, пришел в столь плачевное состояние, что дальнейшее использование его вызывало серьезные сомнения. Остатки муки превратились в голубоватый клейстер.

Джадд подошел к главе экспедиции и с безукоризненной скромностью произнес:

– Мистер Фосс, должен признаться, я взял на себя смелость разделить муку на две части. Вторую половину мы переправили на мулах. В каком она состоянии, еще предстоит выяснить, но может статься, она не даст нам умереть с голоду, когда с провизией станет совсем туго.

На что Фосс церемонно ответил:

– Вы поступили правильно, Джадд, и дальновидно.

От дальнейших замечаний он воздержался.

Из-за перенесенных испытаний всем стало хуже, и как только мулов и лошадей разгрузили, расседлали, стреножили и отпустили пастись, люди с радостью забились в пещеры. Лишь поздно вечером, обсушившись у костров и поев похлебки из муки, приготовленной Джаддом, они обратили внимание на наскальные рисунки. В красных отблесках огня те казались великолепными. Простота и реалистичность символов проступала настолько явно, что каждый понимал их в соответствии со своими нуждами и уровнем развития.

Тернер разразился грязной бранью, сплюнул и заявил:

– Старину кенгуру не спутаешь ни с кем. Уж об этом они позаботились! – Он снова плюнул, на сей раз прямо на рисунок, но камень и охра быстро впитали слюну, и никому не пришлось негодовать долго. – И бабы тут, да? Или это крикетные биты?

Так Тернер сидел в отблесках костра и гадал, как бы ему нарушить вынужденное воздержание. Ральф Ангус, прикорнувший рядом со своим распутным другом, посмотрел на рисунки и почти тут же отвел взгляд. Молодой помещик испугался бы того, что видит, если бы поспешно не убедил себя в собственном превосходстве.

Гарри Робартс, напротив, сразу понял, какой именно смысл несут рисунки. Лишения, которые ослабили его тело, усилили проницательность и ясность ума, благодаря чему он теперь шагал по иссохшей траве во главе вереницы охряных охотников. Утро выглядывало из-за деревьев, звуки терялись в жемчужном тумане, стелившемся по земле. Бледные ступни мальчика мерзли от росы.

Или он стоял перед другим рисунком и приступал к толкованию:

– Смотрите, этот человек умирает. Они вонзили копье в его сердце. Вот оно, прошло через спину у лопаток.

В самом деле, маленькая рыбья косточка бледно-красного цвета вошла в иссохшую грушу, которая вскоре загремит костями. Парнишка провел пальцем между линиями, чтобы прикоснуться к кожистому созданию.

– Гарри, ты уверен, что это именно спина? – скептично спросил немец.

– Конечно! – ответил Гарри. – Так он не ждет беды. Другие сговорились у него за спиной.

– Другие парни не такие, как этот. Рисовать. И парень умирать, – сказал Джеки, сидевший, опустив подбородок на колени.

– Как удобно! Нужно лишь нарисовать своего врага, Тернер, и тот умрет. Только и всего! – воскликнул Фосс и рассмеялся.

Хотя обращался он к Тернеру, шутка предназначалась также Джадду и Ангусу, сидевшим у того же костра.

Бывало, люди отказывались смеяться над шутками Фосса, поэтому он окликнул черного парнишку и ушел под дождь, искать уцелевших коз. Поймав парочку, он надоил молока и остаток вечера провел со своим пациентом, который был в бреду уже с полудня.

Лемезурье перетаскивал огромные тяжести. Он стонал и утирал с лица пот. Он бежал сквозь лес волос. Деревья опускали хвосты, но раскаивались в своей щедрости и резали ему руки, истязая их до последнего лоскутка водянистой кожи, которая постоянно возмущалась и визжала.

– Я просто не могу лежать и слушать! – вскричал Гарри Робартс и пошел в дальний угол, загаженный летучими мышами, куда крики не доносились.

Остальные тоже роптали, хотя и более сдержанно.

К утру Лемезурье стал бороться с огромной змеей, своим Королем, чью божественную силу не скрывали земные цвета его чешуи. Время окрасило клыки чудовища в желто-серый, и все же оно еще могло выгибаться как радуга, восставая из грязи скорби. В какой-то момент больной или провидец поцеловал склизкую пасть, и из нее дождем посыпались бриллианты.

– Вам меня не ограбить! – крикнул он, собирая желтыми пальцами пыль у самого костра.

Он даже до углей добрался, и тут Фосс встал и обездвижил его, выдав двойную дозу опия из оставшихся запасов. В той полной страданий пещере босой немец был мелким и тощим, но его огромная тень падала на всю стену.