Ирина Нельсон - Кома. Книга третья.

— Северус, ну, в самом деле, это ничего не меняет...

— Как тебя звали? Вадим — это ведь только мужское имя? — не уступил Северус.

— Валентина. Но я это имя терпеть не могу.

— Черт возьми!

— Душа мне сиськи не отрастит и хрен не уберет. Здесь и сейчас я мужчина, — разозлился я. — Повторяю, это ничего не меняет.

— Это многое объясняет...

Я сбежал самым позорным образом — схватил сумку с паспортами и аппарировал с помощью Тенси.

Билеты во Францию были куплены без проблем. В ближайшем к вокзалу супермаркете были пополнены продуктовые запасы. Я навестил частное детективное агентство и нанял людей для поиска Фостинуса, дав магловские контакты Луны. И завис, пытаясь решить, соваться ли в магический квартал в банк или нет. С одной стороны, ярко накрашенная шатенка в темных очках на истинного целителя походила весьма отдаленно, но с другой — знакомцев такой маскировкой не обмануть. Нужно ли мне в Гринготтс настолько сильно, ведь почти всё своё имущество я подарил и завещал детям?

Ой, да кого я обманываю? Я же просто время тяну, потому что не хочу возвращаться в Туру, потому что реакция Северуса меня напрягла. А рисковать по этой причине — верх идиотизма.

В наше убежище я зашел не сразу, сначала смыл косметику и вернул свои золотистые кудри. Северус встретил меня загадочным молчанием. Не тем, от которого становилось неловко и неудобно, а молчанием человека, ушедшего глубоко в свои мысли.

Два дня мы усиленно готовились к побегу. В принципе, всё было собрано, так что все наши приготовления заключались в подборке такого грима, который не выдал бы нас магам, но и не дал бы маглам повода придраться. Северус уезжал как Северьян, по причине закончившейся визы, а я как его сын, Вук Северьянович Принцип. Неожиданно.

— Как ты это устроил? — восхитился я, рассматривая собственную фотографию в паспорте. Кудри на фото были, но черные.

— Официально сменил тебе имя, а потом зачаровал работников Конфудусом и вписал тебя в свой паспорт, — пожал плечами Северус.

Я положил паспорт в карман с билетами, подставил голову под перекрашивающее заклинание, склонился над правой рукой Северуса, вытаскивая иглу из вены, затем прощупал ключицу.

— Срослось всё нормально, но тяжести таскать тебе пока нельзя. Попробуешь встать?

После нескольких недель беспрерывного лежания Северуса шатало, но за меня он не хватался и упрямо шел сам. Я брел рядом, готовый в любой момент подхватить его телекинезом или подставить руку. Мы медленно и печально вышли из комнаты в пещеру. Северус не удержал изумленного вздоха.

Да, когда я очутился в усыпальнице Лавгудов в первый раз, то тоже был в восхищении. Каменные стены и круглый потолок были сплошь покрыты затейливыми то ли узорами, то ли письменами, которые освещали хрустальные шары на стенах. Холодный белый, практически дневной свет замечательно освещал череду мраморных статуй. Прекрасные люди с одинаковыми полуулыбками на лицах были сделаны столь искусно, что казались почти живыми. Каждый держал в руках небольшую табличку с именем и датами. Статуи стояли спиралью, спиной к центру, а в центре, в хрустальных гробах, больше похожих на какие-то космические капсулы, лежали тела сидов, Изначальных, как их называли маги. Девять гробов, девять нечеловечески прекрасных нетленных тел.

Северус прошелся между статуями, уважительно склонил голову перед Ксенофилиусом Лавгудом и застыл над сидами, зачарованно вглядываясь в лица. Я встал рядом, стараясь не смотреть на них. Я вообще старался к ним лишний раз не приближаться. Они манили меня слишком сильно, очаровывали своей идеальной сохранностью. Казалось, что они просто спят, что они живы. Порой мне чудилось движение аккуратно сложенных на груди рук и дрожание ресниц. Каждый раз хотелось открыть крышку и проверить, смогу ли я разбудить хоть одного.

— …Двадцать шесть…

— Что? — я с трудом перевел взгляд на Северуса.

Холодные отсветы хрустальных граней наполнили белизну его кожи мраморной идеальностью, и на застывшем лице проступило что-то возвышенное, сияющее и нечеловеческое, что-то, сделавшее его неуловимо схожим с вечно спящим сидом. Та же схожесть была отпечатана и в лице Луны, но раньше я путал её с родством. Теперь мне стало ясно, что эта инакость присуща всем волшебникам.

— Двадцать шесть, — повторил Северус негромко. Он покачивался, взгляд был чуть расфокусирован. — В нашем подземелье таких гробов двадцать шесть… Там другой камень, черный, гладкий, как обсидиан, и звездный путь выложен из хрусталя, в который превращаются наши тела после окончания земного пути…