Ирина Нельсон - Кома. Книга третья.

— Нет. Ты должен не только мне, но и всему моему роду, помнишь? Я и семь поколений, — я мило улыбнулся. Стюарт заскрипел зубами. — Только я просил за других, а теперь прошу за себя. Отпусти нас, Макс, и забудь про то, что мы существуем. Так будет лучше для всех.

— Вот как? — тихий голос будущего Великого Правителя подрагивал от ярости. — Ты имеешь право просить, но забыл, что я имею право отказать. Это вопрос интересов магического мира Соединенного королевства.

— Мистер Стюарт, но мистер Волхов обязан покинуть магический мир, — вмешался Северус. — Согласно закону последователь Зеленого пути не имеет никакого права проживать в магическом мире и местах силы из-за высокого риска потерять контроль даже при наличии партнера, коим для мистера Волхова являюсь я. Современное название Зеленого пути — синдром Грина.

— Это не значит, что вы можете покинуть королевство!

— То есть вы согласны оставить меня здесь, милорд? Вы простите мое предательство, как простили Регулуса, и оставите меня безнаказанным? — вкрадчиво спросил Северус, и Максвелл поджал губы так, что стало ясно — нет, он этого не сделает даже ради такого ценного меня. — Самое мягкое, что вы можете сделать перед лицом Ордена — изгнать меня. Но носителя синдрома Грина нельзя разлучать с его партнером. Вы так хотите с его помощью добавить себе веса на политической арене, что готовы пойти на риск пандемии из-за того, что Волхов на пике эмоций пожелал кому-нибудь икать до посинения? Тогда позвольте напомнить, милорд, истинные целители — международное достояние. Они вне политики.

Воцарилась тишина. Макс бессильно смотрел на нас, ноздри раздувались от ярости, но проклясть или убить он не пытался. Время стремительно утекало. До того, как поезд тронется — с нами или без нас, — оставалось меньше двух минут. По коридору пошел проводник, выгоняя провожающих.

— Отпусти нас, — повторил я, — если ты сделаешь это и будешь молчать, что мы живы, я признаю перед духами, что между нами больше нет долгов.

Макс наклонил голову набок, пожевал губы.

— Я оставлю за собой право обратиться к тебе, если других выходов не будет, — выдавил он.

— Пусть так, — кивнул я.

— Куда вы собираетесь?

— У тебя дар поиска. Зачем тебе?

— Выходим, господа, до отправления осталась минута!

Стюарт неохотно вышел и встал под нашими окнами, сверля злыми глазами, полными бессильной ярости. Поезд мягко дернулся и пошел по рельсам, постепенно набирая скорость и оставляя недовольного повелителя магического мира позади.

Я выдохнул и откинулся на кресло. Пальцы на запястье Северуса неохотно разжались. Северус загнал палочку обратно в крепление, снял очки и потер лицо.

— А ведь если бы мы поехали на пароме, он бы не стал с нами говорить, — сказал он.

— Да… Это было близко…

Люди удивленно оглянулись, когда гнусавенький задрот и его дебильный сын внезапно рассмеялись, растеряв и гнусавость, и дебилизм.

Через два с половиной часа мы вышли в Париже и, добравшись до ближайшей гостиницы, сняли номер на сутки. Я дозвонился до Валери, крестной Луны, и сказал, где мы остановились. Валери побурчала на меня, но пообещала, что завтра за нами заедет её супруг, Роберт Барнс. На машине. Он, как оказалось, был неприлично богатым американцем и мог позволить себе такие маленькие слабости как личное авто. Ну и ладушки. Чем меньше магов знает, где мы, тем лучше. Пару-тройку дней погостим у жены, а там рванем дальше, на мою историческую родину.

Пока я разговаривал с родственниками супруги, Северус заказал нам ужин, сходил в душ и с облегчением растянулся на кровати в одних пижамных штанах, массируя плечо.

— Болит?

— Болит, — он недовольно нахмурился, сжимая и разжимая кулак на правой руке.

Я положил трубку и сел на кровать, пробежался пальцами по ключице.

— Сухожилия и мышцы в норме. Фантомные боли, — сказал я и завис.

Кожа была белая, гладкая. На рельефной груди четко выделялись розовые кружочки сосков. Пока он болел, я этого совершенно не замечал, а теперь, когда регенерация завершилась, внезапно выяснил, что это выглядит чертовски привлекательно. И трогать его вот так, кожа к коже, опьяняюще.

В лицо бросился жар. Сердце заколотилось. Я нервно облизнул губы и вздохнул. Спокойствие, только спокойствие, Вадим. Это всё гормоны, это пройдет годика через четыре…

Северус накрыл мои руки своими, и прижал, не дав отодвинуться. Я удивленно вскинул взгляд. Черные глаза оказались близко, слишком близко. Я упал в них, как в омут: не выбраться. Губ коснулось теплое дыхание…