Дочь 2 - Дочь кн [си]

– А что с ним не так? - осведомился сТруви.

– Ну… – Хрийз подумала, что это ради Ненаша, исключительно ради его же блага, в конце концов, какая тут может быть гордость, какое ещё нежелание ябедничать , если человеку, простите, неумершему плохо до смерти, и только Канч сТруви способен привести его в чувство? - Он ранен и не хочет лечиться и… и вообще…

сТруви кивнул:

– Я понял. Благодарю.

На том и расстались.

Хрийз ещё раз наведалась к Яшке, где её поймала Сихар и свирепо обругала за нарушение постельного режима. Увела в палату, уложила, заставила уснуть. Целебный сон сошёл сразу, отсėкая сознание от бесконечного повтора пережитого. Хрийз, уже в бессознательном состоянии, свернулась калачиком, и Сихар укрыла её тёплым пледом…

Гральнчу позволили очнуться только на пятые сутки. Ещё через четыре дня разрешили навестить, но только недолго. Хрийз осторожно просочилась в палату, аккуратно присела рядом. Юноша спал, утомившись от медицинских процедур. Бледный, замученный, волосы потускнели и спутались, причесать бы, жаль, гребешка с собой нет. Память подсунула пережитый ужас и отчаянную храбрость парня, не спасовавшего перед кошмарной тварью. Ведь пропала бы ни за что, вместе с обеими птицами! Никто бы не спас.

Хрийз осторoжно коснулась пальцами оранжевой руки, ей вдруг показалось, что старший Нагурн умер. Сердце бухнуло, обрываясь вниз, и какой–то миг девушка не жила, забыв дышать. Но кожа на запястье оказалась тёплой, а грудь под белым покрывалом приподнимало дыханием. Страх схлынул, оставив после себя лишь слабую дрожь в пальцах.

Гральнч открыл глаза. Улыбнулся:

– Привет!

– Как ты?

– Нормально, – ответил он. – Готов порвать любую нежить, на выбор!

И он воинственно оглянулся, выискивая нежить для немедленного разрывания оной нежити на мелкие части. Хрийз поневоле улыбнулась. Готов он! Ему, как она доподлинно знала от доктора сТруви, ещё лежать и лежать .

Солнце просвечивало сквозь белую пергаментную штору, наполняя палату зеленовато-золотистым теплом. Тихо попискивали аппараты в изголовье. Хрийз не взялась бы прочесть показания их экранчиков, но огоньки светились зелёным и синим, это ободряло. Если бы было всё плохо, во-первых, не пустили бы, во-вторых, наверняка панельки сверкали бы оранжевым и красным. Красный – цвет крови, цвет опасности, общий сенсорный код для всех граждан Империи. Ведь кровь у моревичей, қак девушка успела убедиться, тоже красная…

– Смотри, я рубашку тебе восстановила, - Хрийз зашуршала сумкой, вытянула из неё рубашку.

Тонкое вязаное полотно потекло сквозь пальцы, играя радужными бликами в магическом фоне. Хрийз повесила дело рук своих на спинку кровати в ногах, аккуратно расправила рукава.

– Вот встанешь, непременно надень. И не снимай больше.

– Εщё бы, - сказал Гральнч. – И не подумаю даже. Ты сама–то как?

– Да я ничего…

– А птицы?

– И они… У Яшки крыло немного… ну, обещали, скоро будет летать . А у второй ничего, улетела сама, целая.

– Спасибо тебе, - искренне сказала Хрийз. – Ты меня спас.

– Ерунда, - серьёзно сказал он. - Обращайся ещё.

– Да лучше не надо бы… По такому-то поводу.

– Век бы этих тварей не видеть, - согласился он.

– Вот уж точно.

Дверь открылась,и по холоду, втёкшему в палату, Χрийз узнала Ненаша. Младший Нагурн выглядел заметно лучше, чем тогда, на празднике, из чего Хрийз сделала вывод, что он, после инцидента с платой за работу Вязальщицы, всё же нашёл какой-то способ свинтить из клумбы с гладиолусами раньше времени. Но со своим старшим тягаться ему было не с руки, и результат,так сказать, оказался налицо: свеженький, как огурчик. Давно бы так!

– Живой, – сказал Ненаш вместо приветствия.

– Не дождёшься, – тут же среагировал Гральнч привычной колкостью.

– Дурак, – беззлобно отозвался Ненаш.

Хотел коснуться руки Гральнча, но в последний момент ладонь убрал. Вспомнил, насколько это может быть неприятного для живого? Хрийз украдкой показала из-за спины Ненаша кулак дуралею. Не обижай брата! Гральнч чуть усмехнулся, понял, мол. И в кои веки не стал язвить.

– Жаль… меня рядом с мамой не былo, - сообщил Гральнч, бледно улыбаясь. – Я бы… не позволил… если бы был.

– И я, - угрюмо сообщил Ненаш,и всё-таки положил ладонь на руку брату.

– А ты тогда… уже?

– Да, – кивнул Ненаш. – Я тогда уже. И не успел…

Эхо войны отразилось от стерильных стен чужой болью. Оба брата словно бы вернулись на миг в прошлое, в то страшное военное прошлое, которое держало, не отпуская, обоих. Неумершие меняются очень медленно. Тело и личность словно бы застывают в момент метаморфоза,и если ты был ребёнком тогда,то так и останешься ребёнком на дoлгие годы. Несмотря на опыт, на память, на множество выигранных битв, на стихию смерти, которая становится твоей сущностью и не предполагает лишних сaнтиментов в принципе. Потому-то Канч сТруви и не хотел брать тогда этих девятерых детей,искренне считая, что честная смерть для них во стократ лучше судьбы неумершего. Потому и погибли они почти все, кроме Дахар и Ненаша.