Дочь 2 - Дочь кн [си]

– Не вру. Я просто не знаю… Это в обычном мире у обычных людей всё предсказуемо, и то, бывает, случается по-всякому. У нас иначе. Бывает, с огромным минусом выходишь из страшной переделки и потом удивляешься: как?! Бывает, с полным резервом и тонной заряженных артефактов тонешь там, где стыдно утонуть даже молочному мальку. Не знаю я, в общем, ничего. И ты не знаешь.

Позже, вспоминая, Хрийз поняла, что всё он знал. Просто видел, что девчонке страшно. И успокаивал её, как мог.

– Я был дурак, – честно признался День, и Хрийз словно наяву увидела его улыбку, ямочки на щеках, лихой взгляд пронзительно-синих глаз. - И ещё удивлялся, почему родная стихия не подчиняется мне с той же лёгкостью, как раньше. Сейчас всё изменилось. Я рад, что нашёлся кто-то, кто не дрогнул наложить запрет. Чья воля оказалась сильнее голода, почти упыриногo. Не переживай за мėня, дочь Снахсима. Я справлюсь.

– Я могла бы помочь, – упpямо отвечала Ель. – Хотя бы так, ведь от меня всё равно никакого толку!

– Помоги лучше ей, – серьёзно посоветовал младший лТопи. – У неё тоже с резервом не всё радужно, а она важнее всех нас, вместе взятых. Нельзя нам терять её… последняя наша надежда.

Хрийз ещё удивилась, кто это «она». И звуки стихли окончательно.

Здесь, на Грани, дули жаркие ветры, срывая с макушек призрачных волн туман. Берега прятались где-то вдалеке, по правую руку, за спиной вырастала цветная стена защиты, ажурная и аккуратная, будто связанная гигантским крючком. В каждой ячейке трепетало стихийное пламя. Впереди и слева надвигался враг…

Хрийз ощущала чужое присутствие ноющей болью в натянутых нервах. Тёмное, смертельно опасное, безликое нечто… даже не стихия Смерти, которая как ни крути, а всё равно своя, одна из основ мира, – нет, это нечто было совершенно чужим, инородным телом, враждебным всему живому. Оно бурлило, вспухало кляксами, выбрасывая далеко вперёд жадные щупальца. Одно из них едва не задело, пройдя буквально перед самым носом. Хрийз даже не успела сообразить, что в опасности, как щупальце стремительно сдулось, словно проколотый воздушный шарик. А на его месте возникла Дахар.

Хрийз сразу узнала её. Дахар невозмoжно было не узнать. Хотя здесь, в нави, всё колебалось и плыло, меняя форму и цвет,тусклая ровная аура проводника стихии смерти оставалась неизменной и непоколебимой, как сказала. И снова Хрийз не успела испугаться: Дахар неуловимым текучим движением скользнула к ней, опустилась перед ней на колено и прикоснулась губами к тыльной стороне кисти. Так на далёкой Земле целовали рыцари руку прекрасной даме в разгар средневековья…

Ледяная сила неумершей хлынула в душу морозным потоком. И Хрийз вдруг совершенно ясно поняла, что надо сделать! Οна влила полученное в создаваемую магами защитную завесу, и по Грани полыхнуло резким слепящим светом, а страшная «струна» впереди завибрировала, корчась в судорогах, словно ей причинили страшную боль. Дахар чуть улыбнулась, показав кончики клыков, и исчезла, растворилась в цветной круговерти.

Не было страха. Не было памяти. Не было ничего, кроме бесконечного здесь и сейчас, проброшенного в вечность. Так бывает во снах, когда осознаёшь себя не в полной мере, а всего лишь частично, и при том ничему не удивляешься, ведь это же сон, а во сне возможно всё.

Всё возможно.

Всё.

Призрачное море и призрачные берега уменьшились до размеров игрушечного столика. Хрийз стояла над ними и тянула руку над тонкой извивающейся смертельной «струной», которую, если приглядеться, уже прошивало белыми вспышками кружева Жизни. С обоих сторон. С той стороны тяул руку Желан,и над ним вился с криком верный Яшка, казавшийся здесь, в нави, стремительным сполохом боевого яростного Света.

…Рывком утянуло в колодец. По щекам хлопали, кричали в самое ухо: «Очнись! Вставай! Шевели задницей!», – Ель. Хрийз моргала, не понимая ничего. Ель была в гидрокостюме и совала в руки такой же костюм, кричала: «Надевай!» Α где-то там дрожала, неумолимо растворяясь во враждебной цветной метели с таким трудом усилиями многих связанная защитная сеть…

Хрийз вздохнула, закрыла глаза и вновь оказалась над призрачными волнами, и снова тянула она руку к своему младшему, и не могла дотянуться, – не хватало ни расстояния, ни сил.

И снова её выдернуло в явь стараниями Ели, ну, до чего же противная эта Снахсимола, башкой бы к стенке приложить! Хрийз послушно сделала всё, что от неё требовали, лишь бы отстали уже, не мешали, не лезли под руку. Она тянулась и никак не могла дотянуться до руки Желана, крохотное расстояние превратилось в бесконечные жаркие льды громадного, заполненного враждебной болью пространства, – не пробиться!