Mazai-Krasovskaya Jana - Хочешь жить - умей вертеться

Мама Эйлин клубни отмыла и почистила, наконец начав использовать на кухне заклинания (ура, она все-таки что-то такое знает!), а я резал и выкладывал на старое, ветхое, но чистенькое полотенце, подсушить. Вообще резать картошку соломкой то еще медитативное занятие, скажу я вам… Не успел оглянуться, как ее оказалось аж на две сковороды. Ну и ладно, сегодня нажарим, завтра доедим. А еще с Эйлин оказалось удивительно хорошо молчать. Я оценил.

На сковороде аппетитно скворчал лучок с кусочками бекона, я засыпал в эту красоту первую порцию нашего «второго хлеба» и даже успел перевернуть и подсолить, как в прихожей что-то сбрякало и мужской голос завопил:

— Эйлин!

Мать рванула было, но я успел ее опередить. Мужик внушал. Мужик имел здоровенные кулаки, длинные руки, трубный глас, нехорошее настроение и подозрительно принюхивался. А еще он был довольно высокий и жилистый, так что я наконец поверил, что это действительно отец моей тушки. И, недолго думая…

— Папа приехал! — облапил я мужика и быстро отскочил, пока тот чего не придумал в ответ — выражение его лица мне совсем не понравилось. Но упускать инициативу было жаль, а потому, пока папаня не успел подобрать челюсть, его рот надо попробовать занять чем-то однозначно приятным.

— Как раз к ужину! — радостно провозгласил я и, схватив за рукав, поволок еще не пришедшего в себя мужика на кухню, где тут же усадил его за стол и навалил гору жареной картохи. Умница мать успела сунуть на сковороду еще и пару сосисок прежде, чем снова впасть в ступор, так что я понял, что решение в целом было верным. Сытый муж и отец — это уже вполовину не такая страшная беда. Я-то знаю.

Мистер Снейп сглотнул. Содержимое тарелки было в кои-то веки завлекательным, что неожиданно и подозрительно, но голодный желудок просто требовал приналечь. Тем более ведьменыш вот жрет, и ничего. И он решился.

Ум-м… Жареная картошечка похрустывала на зубах, ароматы еды витали по всему дому, а растерянность и злость на лице мужика постепенно сменялись спокойствием и наконец удовлетворением.

— Пиво есть? — папаня прожевал очередную порцию и удовлетворенно крякнул.

Ну что… пивко да под картошечку. Мужик ваще-то прав. Я вздохнул.

— Дашь денег — сгоняю.

Мужика, кажется, опять немного переклинило, прямо почти как мать. Что-то не нравится мне такое выражение их глазок. Слишком уж похожее. Тобиас прокашлялся.

— Ты что со своим недоноском сделала, ведьма? — он зыркнул на меня, может, пытаясь испугать, но как-то неубедительно.

— А что тебе не нравится? — влез я. — И вообще, это не мама, это директор нашей школы со мной сотворил. Забрал нас… честно, даже не знаю, куда, может, и в школу, но непохоже было. И мать не знает. А потом я ничего не помню. Только, очнулся когда, голова болела так, что думал — лопнет! А потом опять не помню.

Эйлин всхлипнула.

— Очнулся потом уже дома, в кровати. А потом… Тут помню, а тут — не помню! — радостно провозгласил я, радостно стуча себя по лбу и по затылку.

Мать издала какой-то стон и, кажется, опять наладилась пореветь.

— Да ладно, мать, теперь же все нормально! Ведь лучше же стало, правда, пап? Скажи ей!

Папаня медленно втянул носом воздух. Мать сжалась, но когда отец молча выдохнул и отправил в рот еще картошечки, вытерла глаза уголком белого кухонного передничка, осторожно встала и запустила на сковороду еще порцию. Мне показалось, Тобиас дернул рукой, чтобы глаза протереть, но сдержался.

— Ну так что, сгонять за пивом-то, пока картошка не кончилась? — спросил я.

— Готовил кто? — вместо ответа спросил он.

— Мы вместе, — пискнула Эйлин.

Вот ведь… вроде была женщина как женщина, а теперь совсем забитый котенок. Не-эт, так не пойдет.

— Батя! — рявкнул я что было сил, родители аж подпрыгнули. Мать так точно. — Давай мать за пивом сгоняет, ей без вопросов продадут, она совершеннолетняя, а я тебе все-все расскажу! Потому что когда директор нас обратно вернул, я еще два дня… нет, почти три дня отходняк ловил. А вот пото-ом!

— Где деньги взяли?

Я улыбнулся до зубов мудрости, то бишь до мест, где они, надеюсь, когда-нибудь вырастут.

— Вот в том-то все и дело! Ну, мам, ты идешь или нет? — и подмигнул снова немного ошалевшему отцу.

Тобиас полез в карман, вытащив нехилый такой бумажник. Кажется, папаня не бедствует. Мать, получив купюру, отчалила, сделав мне пару странных знаков, типа мне лучше закопаться или убежать. Ага, щас. Ну держись, батя, сейчас моя очередь чужие мозги компостировать.