Георг Гегель - Наука логики. Том 2

В основании этой всеобщности лежит « это », ибо единичное есть здесь рефлектированное в себя; его дальнейшие определения протекают поэтому в нем внешним образом , и подобно тому, как особенность в силу этого определила себя как « некоторые », так и та всеобщность, которой достиг субъект, есть всякость (Allheit) [38], и партикулярное суждение перешло в универсальное .

Всеобщность в том виде, в каком она присуща субъекту универсального суждения, есть внешняя всеобщность рефлексии, всякость ; « все » суть все единичные ; единичное остается в этом « все » неизменным. Поэтому указанная всеобщность есть лишь суммирование существующих особо единичных; она есть некоторая общность (Gemeinschaftlichkeit), присущая им лишь в процессе сравнения. Об этой общности начинает обыкновенно прежде всего думать субъективное представление, когда идет речь о всеобщности. Как на ближайшее основание, почему то или иное определение должно быть рассматриваемо как всеобщее, указывают на то, что оно принадлежит многим . В математическом анализе преимущественно преподносится уму равным образом это понятие всеобщности, когда, например, разложение функций в ряд на некотором многочлене считается более всеобщим , чем разложение этой же функции на некотором двучлене , так как, дескать, многочлен представляет больше единичностей , чем двучлен [39]. Требование, чтобы функция была изображена в своей всеобщности, было бы удовлетворено, собственно говоря, только всечленом , исчерпанной бесконечностью; но здесь сама собой обнаруживается граница этого требования, и изображение бесконечного множества должно удовлетвориться долженствованием этой бесконечности и поэтому также и многочленом . На самом же деле двучлен есть уже всечлен в тех случаях, когда метод или правило касается лишь зависимости одного члена от другого и зависимость многих членов от их предшествующих не партикуляризируется, а имеет своей основой одну и ту же функцию. Метод , или правило , следует рассматривать как истинно всеобщее ; в дальнейшем продолжении разложения в ряд или в разложении в ряд многочлена это правило лишь повторяется ; путем увеличения количества членов оно, следовательно, нисколько не выиграет в отношении всеобщности. Уже раньше мы говорили о дурной бесконечности и ее обманах; всеобщность понятия есть достигнутая потусторонность ; указанная же бесконечность остается обремененной потусторонним как чем-то недостижимым, поскольку она остается только бесконечным прогрессом . Если, говоря о всеобщности, уму преподносится лишь всякость , т. е. такая всеобщность, которая должна быть исчерпана в единичных как единичных, то это есть впадение вновь в указанную дурную бесконечность или же здесь за всякость принимается то, что есть лишь множество . Однако множество, как бы оно ни было велико, безоговорочно остается лишь партикулярностью и не есть всякость. Но уму смутно преподносится при этом в-себе-и-для-себя-сущая всеобщность понятия . Понятие есть то, что насильственно гонит дальше, заставляя идти за пределы пребывающей единичности (за которую держится представление) и за пределы внешней рефлексии представления и подставляя всякость как тотальность или, вернее, категорическое в-себе-и-для-себя-бытие.

Это и в другом отношении сказывается на всякости, которая вообще представляет собой эмпирическую всеобщность. Поскольку единичное предполагается как некоторое непосредственное и поэтому преднаходится и берется извне, постольку рефлексия, объединяющая его во всякость, ему столь же внешня. Но так как единичное, как « это », безоговорочно безразлично к этой рефлексии, то всеобщность и такого рода единичное не могут объединиться в одно единство. Эмпирическая всякость остается поэтому некоторой задачей , некоторым долженствованием , которое, таким образом, не может быть изображено как бытие. Эмпирически-всеобщее предложение (ибо такого рода предложения все же выставляются) покоится на молчаливом соглашении, что если только нельзя указать ни одного примера чего-нибудь противоположного, то множество случаев должно считаться всякостью ; или, иначе говоря, что субъективную всякость, а именно, всякость ставших известными случаев, можно принять за объективную всякость.