Геннадий Чикунов - Я был там [история мальчика, пережившего блокаду. Воспоминания простого человека о непростом времени]

Маленький одноэтажный вокзальчик был заполнен пассажирами до отказа. Большой хвост людей стоял у кассового окошка. Все диванчики и большая часть пола были заняты людьми. Кому не досталось места на общей скамейке, сидели и лежали на своем багаже. Мы устроились на полу, на мешке с семечками. Ночью устроиться на ночлег на одном мешке очень трудно, и я под утро залез под один из диванов и лег прямо на пол, положив под голову собственный кулак. Точно не помню, сколько я таким образом блаженствовал. Через какое-то время сквозь сон я почувствовал чье-то легкое прикосновение к моему лицу. Очнувшись, я не поверил своим глазам. Прямо перед моим лицом стоял хомяк или крыса и смотрел прямо на меня. Я в ужасе вылетел из-под этого дивана, и сон как рукой сняло. Взрослые после моего рассказа определили, что это был хомяк.

На второй день мы билет все-таки достали и даже сумели залезть в вагон и занять два места. КАК И ВСЕ ПОЕЗДА, НАШ ПОЕЗД ТОЖЕ БЫЛ ОБЛЕПЛЕН ПАССАЖИРАМИ. НА ПОДНОЖКЕ НАШЕГО ВАГОНА ТОЖЕ ВИСЕЛИ ЛЮДИ.Как известно, город Свердловск находится на Урале, и при подъезде к нему поезд проходит целый ряд хребтов по тоннелям. При заходе поезда в первый тоннель с улицы, со стороны подножки, мы услышали какой-то крик, и потом все стихло. Потом мы узнали, что на подножке нашего вагона ехала женщина с рюкзаком на спине. При заходе поезда в тоннель рюкзак зацепился за стенку тоннеля и стащил ее с подножки. Чем все это закончилось, мы так и не узнали. Шансов на то, что она осталась жива, было очень мало.

Далее мы благополучно доехали до Свердловска. Быстро нашли нужную нам больницу. Мне сделали все что нужно, и прежде, чем отправиться в обратный путь, тетя Женя поехала на базар продавать семечки, которые мы привезли с собой. Меня она оставила на вокзале в зале ожидания. Народу в тот момент было немного, и нам удалось занять место на скамейке. По соседству со мной расположилась необычная семейка. Необычность состояла в том, что глава семейства ехал куда-то с двумя женами. Все это я понял из их разговоров. Они говорили по-татарски, но так как я в то время неплохо знал и говорил на том языке, мне кое-что стало известно из их жизни. У обеих женщин на руках было по ребеночку грудного возраста.

Уже на улице начало темнеть, а тети Жени все не было. Я начал волноваться, да и есть очень хотелось. Я уже хотел сбежать с этого надоевшего вокзала и пуститься на поиски. Но незнание города сдерживало меня от этого поступка. Глубокой ночью, когда уже давно закрылись все магазины и рынки, когда добропорядочные люди улеглись на ночлег, пришла тетя Женя вся в расстройстве. Оказывается, только она начала торговать на базаре семечками, к ней подошли милиционеры, конфисковали ее товар и отвели в отделение как спекулянтку. Долго ее пытали, где она взяла семечки. Не хотели верить, что семечки выращены в собственном огороде. Требовали справку, подтверждающую этот факт. Поздно вечером ее выпустили, записав все данные и не вернув мешок с семечками.

На следующий день мы выехали домой и на сей раз добрались до места без приключений.

ОДНАЖДЫ Я НА ПОЛНОМ СЕРЬЕЗЕ ЗАЯВИЛ ТЕТЕ ЖЕНЕ, ЧТО РЕШИЛ ЖЕНИТЬСЯ. ОНА НЕ ЗАСМЕЯЛАСЬ И НЕ СТАЛА УКАЗЫВАТЬ НА МОЙ ВОЗРАСТ, А ПОСАДИЛА МЕНЯ РЯДОМ С СОБОЙ И СТАЛА РАССПРАШИВАТЬ: КТО НЕВЕСТА? НА КАКИЕ СРЕДСТВА МЫ СОБИРАЕМСЯ ЖИТЬ?Я рассказал, что это дочка председателя сельского совета, я пойду работать в пастухи, и на эти средства будем жить. Выслушав все это, она не стала ни смеяться, ни отговаривать, а просто, как говорится, приняла к сведению. Я даже не знаю, откуда у меня появились такие мысли. Мы с моей избранницей встречались очень редко и даже почти не разговаривали. У нас были разные компании: девчонки отдельно, мы отдельно. Очень скоро я про свою женитьбу забыл, но стала намечаться женитьба с другой стороны. К нам стал изредка похаживать дядя Леня Яркеев. Это был молодой человек, среднего роста, плотного телосложения, по национальности мариец. Одна нога у него была вывернута в ступне наружу, и при ходьбе он прихрамывал. Это увечье он получил в детстве. По этой причине его не взяли на фронт, и он остался работать в колхозе. Сам он был местный, и поэтому у него родни было в нашем селе немало. Кроме родителей были сестры, племянники, тети. Материально жили они очень хорошо. Я уже упоминал, что после революции они были раскулачены, и до самого последнего их отец все время надеялся, что им отдадут их дом, где в наше время располагался магазин и сельпо.