Михаил Серегин - Танец гюрзы

– Боря, я это уже слышал, – перебил его Кириллов. – Я покажу, как тебе следует делать операцию. Посмотри в зеркало.

Шевцов перевел взгляд со сдержанно улыбающегося двоюродного брата на огромное зеркало во всю стену больничного фойе второго этажа клиники. В этом зеркале на фоне фигурной решетки, обвитой стеблями какого-то вьющегося декоративного растения, отделяющего мягкий уголок, в котором сидели Кириллов и Шевцов, – на фоне этой решетки отражались затемненные силуэты сидящих в креслах двух мужчин.

И женщины, неподвижно застывшей на низком диване в трех метрах от них.

– Подойдем к зеркалу, – предложил Кириллов. – Давай, Боря.

Несмотря на то что на первый взгляд внешне Кириллов и Шевцов отличались довольно существенно, при более внимательном осмотре становилось очевидно, что все эти отличия малозначимы и легкоустранимы под скальпелем пластического хирурга.

У Шевцова был более глубокий и здоровый оттенок кожи и не такие узкие, как у Ивана Андреевича, губы. Правда, его нос был несколько короче, а подбородок имел более ясные очертания, а не расплывчатый одутловатый контур, как у Кириллова.

Но все остальное – высокий и узкий, словно сжатый с боков лоб, овал лица, характерные крутые скулы, переносица, брови и надбровные дуги, – все это носило черты неоспоримого сходства, если не сказать – тождественности. Только выражение и разрез глаз – большие, светлые и чуть прищуренные Шевцова и миндалевидные, чуть мутноватые и насмешливые Кириллова – были у двоюродных братьев различными.

Да еще прическа: полуседая всклокоченная грива Шевцова и аккуратно уложенные черные короткие волосы Кириллова.

Но для опытного и наблюдательного взгляда было бесспорно, что двое стоящих перед зеркалом мужчин – близкие родственники.

– Ну? – сказал Кириллов.

– Вообще я примерно представляю, как я выгляжу, – сказал Шевцов.

– Ну, тем лучше. А теперь взгляни на меня и постарайся, чтобы я выглядел точно так же. Волосы у меня уже готовы.

Сидевшая чуть поодаль Полина поднялась с места и, раскрыв сумочку, вынула из нее парик, похожий на собственную шевелюру Шевцова так, что складывалось впечатление, что с доктора сняли скальп, если бы тотчас нельзя было убедиться, что голова Бориса Мироновича в полном порядке.

Шевцов попятился.

– Да вы что? – пробормотал он. – Ты что задумал, Иван?

– А что? – контрвопросом, причем довольно бессмысленным, ответил Кириллов и выглянул в окно, где у входа стояли две темные иномарки и прохаживались несколько крепких молодых людей – охранники из «Берсерка». Эти парни хотели идти с Полиной в клинику, но она ограничилась тем, что поставила у входов на второй этаж, где находилась она, Кириллов и Шевцов, по рослому амбалу, которые никого не пропускали.

Включая врачей и медсестер.

Сам же Кириллов приехал сюда в очень умело наложенном гриме – чтобы никто из работников охранного агентства, упаси боже, не узнал своего «покойного» хозяина.

– А что же будет со мной? – быстро спросил хирург. – Ты что, задумал заменить меня моими же руками?

– Ну, какой ты сложный, – лениво протянул Кириллов. – Никто тебя не собирается заменять. Ты думаешь, я убью тебя, после того как приобрету твою внешность? Не скрою, такой вариант был бы самым удобным. Но я всегда рассчитывал на твою скромность. И еще... если ты откажешься провести операцию так, как я наметил, то несомненно подпишешь себе смертный приговор.

Борис Миронович обернулся на Полину и увидел, что она держит в руке пистолет.

– Идет большая игра, Боря, – сказал Кириллов. – На кону не один миллион долларов. И потому сам понимаешь: деньги решают все, как сказал бы товарищ Сталин, живи он в наше время, а не полувеком раньше.

Шевцов побледнел.

– Хорошо, – тихо сказал он. – Только я надеюсь, что Полина не будет стоять у меня над душой с пистолетом во время операции. Это очень тонкий и трудоемкий процесс, и меня не стоит нервировать. Если ты, Ваня, конечно, не хочешь отойти от наркоза и обнаружить, что у тебя перекошенная физиономия или неправильно скорректированный нос.

Кириллов засмеялся и хлопнул Бориса Мироновича по плечу.

– Ну, вот и прекрасно, Боря. Я всегда знал, что ты здравомыслящий человек. Пойдем.

– Для операции мне необходим ассистент, – проговорил Шевцов. – Уж не думаешь ли ты, что я буду оперировать один? Это очень неудобно, да порой и рискованно.

– Ну хорошо. Где твой ассистент?

– А его ваши амбалы не пускают, – со сдержанным недоброжелательством проговорил врач. – Тут же весь этаж зачищен, чтобы, не дай бог, кто из посторонних не проник.