Виктор Улин - Хрустальная сосна

Для такой невнятной игры требовалось полное одиночество, и его так сладко было испытывать здесь. На кухне, по моему разумению, никого не было, да и в палатках тоже. И я очень удивился, услышав из столовой какие-то бормотания, потом грохот деревяшек и звон падающей посуды. Наверное, две крысы не поделили горбушку хлеба - но откуда тогда взялись голоса?

Так или иначе, момент интимного уединения был утерян.

Я с сожалением отложил гитару и отправился на кухню. Из-под навеса навстречу вышел Аркашка. Одна половина морды у него была красной, словно он долго спал в одном положении. Так, - подумал я. - Кажется, кое-что проясняется. Столовая хранила следы потасовки. Несколько кружек валялось на полу, из опрокинутой банки с цветами разлилась лужа, и капли воды глухо стучали в пыли, стекая в щели между досками стола. А в углу на скамье сидела Катя.

Волосы ее были растрепаны, футболка перетянута на один бок, очки лежали на столе. Она сидела, прижавшись щекой к столбу и сцепив перед собой руки, и неотрывно смотрела вдаль. Я все понял. Молча подобрал кружки, поставил банку, долил в цветы свежей воды из фляги. Потом прошел за стол и сел напротив Кати. Она молчала, глядя в сторону.

- Скучаешь? - мягко спросил я.

Катя не ответила. Только одернула футболку и посмотрела на меня. Только сейчас, без очков, я заметил, что глаза у нее голубые-голубые, словно незабудки. И в незабудках этих, как роса, стояли слезы.

- Послушай, Катюш, знаешь что? - предложил я, коснувшись ее руки.

- Что?… - встрепенулась она, выдергивая ладонь, словно перед ней по- прежнему сидел Аркадий.

- Пойдем с нами вечером на ферму за молоком, а? Со Славкой и со мной?

- На ферму?…

- Да, на ферму. За молоком. Полчаса туда и полчаса обратно. Дорога успокаивает. Пойдем?

- Со Славой?

- Ну да. Мы с ним вдвоем каждый день туда ходим.

- Пойдем… Только я вам зачем нужна? Вы же без моей помощи молоко дотащите.

- Ни зачем. Просто так. Для единения с природой. Будешь идти рядом и веселить нас.

- Ладно, - улыбнулась наконец Катя. - Согласна, буду веселить. Когда вы идете?

- Часов в десять.

- Хорошо. Я сейчас, наверное, вздремну. Разбудите, когда соберетесь, ладно?

Вечерняя дорога купалась в пыли.

Небо было высоким и чистым-пречистым., без единого облачка. Солнце опускалось за нашими спинами, и длинные тени, извиваясь по ухабам, быстро бежали впереди нас. Еще около кладбища мы услышали гудение дизеля.

- Катюша, подожди нас у изгороди, - сказал я, когда мы подошли к ферме. - Там ужасно грязно.

- Нет, я с вами, мальчики! Не хочу одна оставаться. Вдруг бык какой- нибудь выскочит!

Мы получили две полные фляги, не спеша вышли на дорогу и остановились у обочины.

- А теперь что будем делать? - спросила Катя.

- Теперь будем торжественно распивать вечернее молоко, - ответил Славка. - Право первого глотка отдаем тебе. Мы держали тяжелую флягу, а Катя пила через край, наклонив ее к себе.

- Ух…- Катя перевела дыхание, оторвавшись от фляги. - Давненько не пила я столько парного молока… Красный диск солнца медленно исчезал в расселине между горами и островом. От него исходило розовое свечение, призрачный цветной туман, обволакивавший все вокруг: остров, горы, речку и дорогу, и нас троих, стоящих на ее обочине.

- Как здорово, мальчики…- вздохнула Катя. - Каждый день буду с вами ходить, если не прогоните…

У вечернего костра все было по-прежнему. Я играл, пел, народ слушал и подпевал. Я специально сидел в самом дыму, чтобы не мешали комары. Славка устроился рядом, Катя заботливо обмахивала его зеленой веткой.

Когда я отложил гитару, начались танцы. Катю Аркашка уже не приглашал. Он вообще не танцевал - видать, помнил-таки про свою больную ногу.

Катя танцевала со Славкой. Я старался не смотреть на них, чтоб не увидеть тайные признаки какой-то особой близости, о которой намекала Вика: странное дело, но ее брошенные вскользь и не принятые всерьез слова заползли-таки в мою душу. И время от времени жалили меня изнутри. Я смотрел на Геныча, облапившего свою Тамару, на изящно скользящих Лаврова с Ольгой. И вспоминал сегодняшнюю сцену в столовой. Почему Аркашка - это пресыщенный бабник, который не может продержаться без женщины месяц,- почему он полез именно к Кате? Предпочел ее и гораздо более соблазнительной Вике, и даже Тамаре. Которой, судя по всему, все равно с кем и как, и от которой ему бы обломилось наверняка? Когда-то я слышал разговор двух парней в курилке, что будто бы любая замужняя женщина старается отказаться от поездки в колхоз. А уж если поехала, то для одной цели. Потому что она уже не девица непорченая и не невеста на выданье; ей не грех в колхозе развлечься, тем более, что следа не останется, а от нескольких раз на куски не развалится, лишь получит удовольствие… Наверное, и Аркашка думал так. Гадкая и подлая психология. Хотя, с другой стороны, как я мог судить о психологии вообще? О женской тем более - при моем скромном опыте по женской части? Наверняка такие рассуждения в моих мыслях, прочитай их кто-нибудь, выглядели бы смешно. Но я был так устроен - и это поняла, кажется, даже Вика, когда безуспешно пыталась меня соблазнить. Я подумал об Инне. Меня вдруг посетила мысль, что я не знаю ее коллег. Как я раньше об этом не задумывался - ведь она же там совсем одна, в этой своей экспедиции. И, может, вокруг нее тоже увивается какой-нибудь хлюст вроде Аркашки…