Константин Лагунов - Ромка Рамазан

- Как хорошо! - сказала Кукурузинка.- Только есть хочется. Сейчас я бы одна съела целый горшок каши.

- А у меня знаешь какой аппетит? Я бы не горшок, а целый котел опорожнил.

- Тогда пойдем поищем чего-нибудь съестного,- предложила Кукурузинка.

И они отправились на поиски.

Друзья вернулись на бугор не с пустыми руками. Усаживаясь завтракать, Пахтачок сказал:

- Не хотел я тебя огорчать, но ничего не поделаешь. Знаешь ли ты, что скоро придет сырая осень, а за ней - зима. Будет холодно. Все засыплет снегом. И если зима застигнет нас в пути, мы пропадем.

- Зачем нам пропадать? Давай лучше что-нибудь придумаем.- Кукурузинка дернула себя за рыжую косицу и задумалась.

Пахтачок тоже стал думать, приложив ладошку ко лбу.

Сколько времени просидели они так - кто знает. Но вот Пахтачок повернул к Кукурузинке посветлевшее лицо и радостно воскликнул:

- Я придумал! Давай построим здесь дом. Запасемся едой. Наго

товим дров и перезимуем.

Так они и порешили.

Облюбовали место на бугре. Наносили большую кучу глины. Вырыли в ней ямку. Налили туда воды из лужицы. Глина намокла, потемнела, стала вязкой как тесто. Из этого глиняного теста друзья принялись лепить кирпичи.

Это была нелегкая работа. Но они трудились не разгибая спины. А чтобы работалось легче, Кукурузинка вполголоса запела:

Тра- ля-ля-ля, Вот она я -Мала и кругла, Как бусинка. За что ни возьмусь, Того и добьюсь. Я - Ку-ку-рузинка!

- Тише! - Пахтачок предостерегающе вскинул руку.

Кукурузинка перестала петь, и сразу послышалось громкое над

садное пыхтение:

- Фух-пух-ух!

- Что это? - удивилась Кукурузинка.

Пахтачок в ответ только плечами пожал.

А пыхтение приближалось, становилось все громче и тяжелее. Теперь стало ясно: кто-то поднимается по склону бугра. Но кто? Друзья проворно спрятались за груду готовых кирпичей.

Фырканье раздалось совсем рядом. И вот над бугром стала видна большая лысина. Потом показалась круглая голова с толстыми щеками, большущим носом и красными мясистыми губами.

По надутым щекам текли ручейки пота. Из раскрытого рта, как из трубы, вылетало:

- Фух-пух-ух!

Еще минута - и на бугре появился высокий круглый толстяк. С портфелем и тростью в одной руке. С большим клетчатым платком - в другой. Платок был так велик, что походил на простыню. Толстяк поминутно обтирал им потную блестящую лысину и сопел.

Он долго стоял, тяжело отдуваясь, бессмысленно глядя по сторонам вьшученными, как у рака, глазами. Потом засунул платок в карман. Взял в освободившуюся руку трость. Помахивая ею, медленно зашагал к куче кирпичей.

Кукурузника с Пахтачком выскочили из укрытия.

Толстяк испугался и застыл на месте. Но ему ничто не угрожало. И, выпятив надутый, как мяч, живот, он снова двинулся Вперед. Подошел и важно остановился перед изумленными друзьями.

- Кто вы такой? - спросила его Кукурузинка.

Толстяк прищурил рачьи глаза, звонко чмокнул и глухим, хриплым голосом запел:

Я - толстый, важный господин,

У всех в большом почете.

На свете я такой один,

Другого не найдете.

Друзья, знакомые, родня -

Все чтут как старшего меня

И очень уважают.

Они Боб Бобычем меня

С почтеньем величают.

Я - Боб не бедный, не простой,

Живу не в огороде.

Я занимаю пост большой

В бобином нашем роде.

Есть у меня своя семья:

Жена и семь бобят.

Главней всех - я,

Сильней всех - я,

И больше всех имею я

Отличий и наград.

Под конец Боб Бобыч совсем охрип.

Закончив песню, он долго откашливался. Снова извлек клетчатый платок-простыню. Вытер им потную лысину. Засунув платок в карман, строго спросил Пахтачка:

- Вы все поняли?

- Как будто понял,- ответил тот.- Вот только… Но толстяк бесцеремонно перебил его:

- Тогда организуйте.

- Что я должен организовать?

- Надо научиться на лету угадывать мои мысли. Я долго шел.

Конечно, устал. Проголодался. Пора бы предложить мне пообедать!

Кукурузинка проворно разложила перед Бобом все, что было у них съедобного.

- И только? - нахмурился Боб.

- Больше у нас ничего нет,- смущенно потушилась Кукурузинка.

Боб недовольно хмыкнул и с такой торопливостью и жадностью накинулся на еду, будто его целую неделю не кормили. Кукурузинка испуганно попятилась: чего доброго, этот лысый обжора мог и ее проглотить. Наверное, и минуты не прошло, а Боб уже покончил с едой. Поковыряв палочкой в зубах, он сонно забормотал: