Мартин Райтер - Клинки чужого мира

- Ерунда, - Олаф хмыкнул. - Тем интереснее драка. Пошли, не тяни время.

- Друзья, - сказал Генрих на «эхте», напрасно пытаясь рассмотреть в темноте лица древнерожден-ных. - Однажды мне уже приходилось защищать Регенсдорф. И я был один. Теперь же пришло время защищать Регенсдорф нам всем вместе. Отступать мы не имеем права, помните это. И если мы проиграем эту битву, второй уже не будет никогда: ваши жены и дети станут рабами. Поэтому… поэтому я скажу вам одно: победа или смерть. Третьего не дано… В атаку!

- Умрем или победим! - выкрикнул маленький Фунькис и выстрелил из своего игрушечного пистолета.

- Победа или смерть! - перекрикивая эхо, подхватили призыв бородатые гномы, рассудительные домовые, хитрые кобольды. Капелла в одно мгновение наполнилась воинственными криками, лязгом оружия и доспехов, подбадривающими возгласами.

- Да хранит нас Один!

Древнерожденные один за другим проносились мимо Генриха и Олафа.

- Умрем или победим! - донеслось уже с улицы.

- Поторопимся! - сказал Генрих Олафу. Он направился к лестнице, но споткнулся о ступеньку и едва не упал.

- Света бы побольше, - буркнул Олаф, едва успев поддержать Генриха. - Того и гляди - покатимся обратно и расшибем носы, даже не побывав в драке.

Луч фонаря высветил ступени, друзья в несколько секунд оказались наверху. Генрих первым шагнул за порог, да так и замер, пораженный увиденным. Он рисовал в своем воображении карликов существами размером с глюмов, а теперь понял, как ошибался. Ростом карлики достигали взрослому человеку до пояса. Их тела спереди, примерно от живота, а сзади от самой шеи, покрывал короткий зеленый блестящий мех. Только грудь и морды карликов были голыми, отчего эти места выглядели, как проплешины. Кроме набедренных повязок и светлых кожаных ремней, крест-накрест перетягивающих торс, карлики носили сандалии на высокой шнуровке. Широченными плечами, невероятно длинными - до земли - руками, морщинистыми лицами карлики напоминали горилл. Они даже передвигались, как обезьяны: горбясь, раскачиваясь из стороны в сторону. Из-за боевой раскраски лица захватчиков издали напоминали черепа с узкими гребнями волос, но особенно устрашающе выглядели клычищи, подпиравшие верхние губы.

Большинство чужаков были вооружены шипастыми дубинами, лишь некоторые сжимали в руках короткие, грубой ковки мечи. Перед каждым десятком угрюмых сгорбленных существ вышагивали командиры. Офицеры отличались от рядовых воинов не только прической - на их головах вместо гребней красовались хохолки, - но также знаками отличия в виде ожерелий из черепов животных. У каждого офицера на поясе висели меч и кинжал.

Несмотря на неожиданность атаки, никто из карликов не выглядел растерянным. Те из них, кто выбрался из ямы, с ходу вступали в бой с древнерожденными Регенсдорфа, удерживая проход для остального войска. К сражающимся каждую секунду присоединялись новые и новые солдаты, выстраивая за спина ми коридор, по которому двигалась главная колонна чужаков.

Вражеские командиры выкрикивали лающими голосами команды, и хотя многие слова казались Генриху знакомыми, он не мог ничего понять. Видимо, разговаривали карлики на особом диалекте «эхта».

Древнерожденные неорганизованной толпой навалились на стену чужаков, сокрушить ее не смогли и завязли в обороне. Увы, древнерожденные, не обладавшие опытом боевых действий, боялись сближения с неприятелем и своим оружием размахивали не для того, чтоб поразить врага, а чтобы не подпустить его к себе.

- За его покойное величество, за Людвига Четвертого Баварского, за императора! - заорал призрак барона Фердинанда Крауса фон Циллергута. Он поднял высоко над головой свой сияющий меч и врезался в строй карликов. - Гореть вам всем в адском огне, бездельники! За мной! В атаку! Смерть швейцарским прихвостням!

Призрак яростно размахивал мечом, вид его был так ужасен, что карлики испуганно шарахнулись в стороны. Они не ожидали встречи с призраками и не представляли, как с ними бороться. Но растерянность продлилась недолго - кто-то из офицеров треснул по физиономии одного карлика, другого, быстро навел порядок и погнал своих подчиненных к призраку, точно стадо овец.

Барон закричал:

- Ремер! Мошенник! Чего медлишь?

- Да здесь я, здесь. Что вы раскричались, будто вам под доспехи засунули муравейник! - призрак ландскнехта Ремера словно вырос из-под земли. - Подумаешь, сотня сморщенных уродцев!

Старый вояка несколько раз с силой взмахнул своим огромным мечом, разминаясь, а через секунду меч в его руках будто ожил. Ловкость, с которой призрак солдата управлялся со своим оружием, вызывала восхищение. Меч вращался вокруг наемника, словно гонимое ветром перышко. Усач наносил рубящие удары, время от времени перехватывал меч за обтянутую кожей «пятку» и колол противника в стремительном выпаде. Иногда старик раскручивал меч веером, отчего в глазах начинало рябить, а затем, резко обрывая вращение, наносил сокрушительные, «черпающие» удары рукоятью меча.