Константин Романенко

Сразу после январского пленума 1938 года Косиора убрали с Украины. В мае его арестовали, а в феврале 1939 года приговорили к смертной казни как врага народа. Знаменательно, что в числе других подобных ему фигур Косиор, репрессировавший на Украине только в 37-м году свыше 15 тысяч человек, был Хрущевым реабилитирован даже раньше Постышева. Его объявили жертвой необоснованных репрессий уже в 1955 году.

Конечно, Сталина не могло не насторожить и встревожить обилие выявленных врагов народа. Просматривая сводки, присылаемые НКВД и парторганизациями, он убедился, что процесс приобрел негативный характер, превратившись в провокационный беспредел региональных руководителей на местах. Он решительно повернул руль. И тогда прокатившаяся после январского пленума в обратном направлении вторая волна репрессий «смыла» ретивых зачинщиков произвола.

Организаторы вакханалии и беззакония сами попали под сокрушающую мощь обратно откатившегося вала. Кроме улизнувшего от ответственности Хрущева, все они в 1938 году были арестованы, а позже расстреляны. Командные позиции в обществе стали занимать общественные силы, склонные к спокойствию в решении спорных проблем политической борьбы.

Общая ошибка, а скорее умышленная пропагандистская ложь в оценке этого периода, проистекает из того, что когда говорят о массовости и «необоснованности» репрессий, то имеют в виду масштабы и «жертвы» первой волны, задевшей «маленьких людей».

Трагикомедия истории в том, что, лишь упоминая о них, Хрущев оправдал именно организаторов репрессий, допустивших и инициировавших беззаконие. Он «реабилитировал» преступников гласно и поименно, а их жертвы символически – скопом, унавозив почву для цветов на могилах организаторов беззакония. И это не было заблуждением неосведомленного человека. В действиях главного «реабилитатора» был осмысленный расчет прожженного негодяя. Карьерист и преступник, один из самых рьяных и злостных организаторов репрессий – Хрущев предстал в глазах современников правдоборцем.

Но был ли он таковым на самом деле? «Меньшевик в 1917-м, троцкист в 1923-1924-х годах, участник троцкистской оппозиции, вовремя «раскаявшийся» выдвиженец Кагановича», – Хрущев являлся самым рьяным организатором террора. Еще занимая пост первого секретаря Московского комитета партии, он «без устали звонил в Московское управление НКВД, требуя ужесточения и ускорения репрессий».

Именно Хрущев подал в июне 1937 года заявку на репрессирование 41 305 человек, что составило почти пятую часть запрошенных «лимитов» по стране. Это количество превышало даже заявки секретарей крупнейших национальных республик. Переведенный из Москвы на Украину, Хрущев продолжил массовые репрессии. Одновременно с ним наркомом внутренних дел в республику был направлен Александр Успенский, которого Хрущев «хорошо знал по работе в Москве». Эта «сладкая парочка» круто взялась за разоблачение врагов.

Достаточно известна записка Хрущева, направленная из Киева, относящаяся к периоду его работы 1-м секретарем ЦК КП(б)У: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Украина ежемесячно присылает 17-18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2-3 тысяч. Прошу Вас принять срочные меры. Любящий Вас Н. Хрущев». Письмо символично даже не угодническим подобострастием двоедушного человека, а преступным рвением карьериста, стремящегося отличиться на репрессиях.

Но и до сих пор мало кто понимает, что, оправдав уличенных в преступлениях людей, этот политический авантюрист «реабилитировал» в первую очередь – именно самого себя! Замутив зеркало истины и совершив политический подлог, он отмыл руки от крови и скрыл от общественности собственную роль в репрессиях. Тем самым он избежал не только суда истории, но и реальной скамьи подсудимых, на которую по справедливости должен был сесть.

Говорят, что без мотивов не убивают. И уже в период борьбы с так называемым культом личности Хрущев все же проговорился о своем мотиве, когда объяснил причины случившегося тем, что «провокаторы, пробравшиеся в органы государственной безопасности, а также бессовестные карьеристы (курсив мой. – К. Р.) стали прикрывать именем партии массовый террор против кадров партии и Советского государства, против рядовых граждан».

То есть неистовый Никита не был просто политическим недоумком. Он прекрасно понимал, что двигало им и подобными ему людьми. Особая категория руководителей, сложившаяся после Гражданской войны, еще не остывшая от пыла борьбы в период коллективизации, имевшая собственные карьеристские цели, не могла существовать в иной атмосфере, кроме обстановки воинствующего и агрессивного противоборства. Обилие выявленных врагов было необходимым условием для их существования.