Константин Романенко

Таким образом, в деле убийства Кирова снова всплывает фамилия Губина – доверенного человека заместителя начальника Ленинградского управления НКВД Запорожца. Однако когда следователи попытались уличить Ягоду в том, что он принял меры, «чтобы максимально ослабить физическую охрану тов. Кирова и тем самым облегчить доступ убийце», подследственный возразил.

« Ягода : Я это не признаю. Никаких указаний об ослаблении физической охраны тов. Кирова я не давал. Может быть, это дал Запорожец по собственной инициативе, но мне он об этом не говорил».

Следователи конкретизировали свое обвинение: «Мы говорим об убийстве сотрудника Оперода Борисова, охранявшего Кирова».

« Ягода : Этого я тоже признать не могу. Я лично никаких указаний об устранении Борисова не давал. Если здесь имело место убийство, а не несчастный случай, то это дело рук Губина, но я этого не знаю.

Вопрос : Вы говорите неправду. Вы будете уличены во лжи показаниями Запорожца и Губина...»

Естественно, подследственный не горел желанием взять все на себя. Хотя на его вину указывали не только Запорожец и Губин. Вместе с тем Ягода сразу признал, что после убийства Кирова он сделал все возможное, чтобы «потушить» расследование, ограничившись арестами только в Ленинграде. Он пояснял, что осуществить это в полной мере ему не удалось. Его намерениям помешал контроль со стороны ЦК и участие в следствии Ежова.

«Как известно, – отмечал Ягода, – были арестованы Зиновьев, Каменев, Бакаев и др. в Москве. Неудачной также оказалась попытка выгородить Запорожца от привлечения к ответственности по делу ленинградских чекистов, вмешался Ежов – и Запорожец был арестован».

Признания Ягоды дополняются показаниями его секретаря Буланова, прозвучавшими на процессе в 1938 году. Он свидетельствовал, что его шеф знал о готовящемся покушении. «В Ленинграде, – рассказывал Буланов, – у него был верный человек, посвященный во все, – заместитель начальника НКВД по Ленинградской области Запорожец, и тот организовал дело так, что убийство Николаевым Кирова было облегчено...

Я помню, что Ягода мельком рассказывал, ругая между прочим Запорожца за его не слишком большую распорядительность: был случай чуть ли не провала, когда по ошибке охрана за несколько дней до убийства Кирова задержала Николаева, и то, что у него в портфеле были найдены записная книжка и револьвер, но Запорожец освободил его.

Ягода далее рассказывал мне, что сотрудник Ленинградского управления НКВД Борисов [охранник Кирова] был причастен к убийству Кирова. Когда члены правительства (Сталин и сопровождавшие его. – К. Р.) приехали в Ленинград и вызвали в Смольный этого Борисова, чтобы допросить его как свидетеля убийства Кирова, Запорожец, будучи встревожен этим и опасаясь, что Борисов выдаст тех, кто стоял за спиной Николаева, решил Борисова убить. По указанию Ягоды Запорожец устроил так, что машина, которая везла Борисова в Смольный, потерпела аварию. Борисов был при этой аварии убит, и таким образом избавились от опасного свидетеля».

Конечно, вероятность разоблачения Ягоды существовала уже при расследовании обстоятельств убийства Кирова. В частности, его беспокоило то, что в 1933-1934 годах СПО УНКВД Ленинградской области вскрыл и ликвидировал довольно серьезную троцкистско-зиновьевскую организацию.

Но поскольку в присланных из Ленинграда Ягоде и Молчанову материалах следствия имелись сведения о наличии руководящего центра в Москве, то они «никаких мероприятий по этим материалам не приняли – положили под сукно».

Бывший нарком пояснял на следствии: его тревожило то, что «обвиняемые по делу ленинградских чекистов могли на допросах, в порядке оправдания своего, поднять этот вопрос». Он обсудил эту проблему с Молчановым, и сообщники «условились, чтобы эти данные вообще в следствии не фигурировали ».

Очередной допрос Ягоды в 1937 году состоялся лишь через неделю. 26 мая его допрашивал начальник 4-го отдела ГУГБ, капитан государственной безопасности Коган в присутствии оперуполномоченного этого же отдела Лернера.

Прерванный допрос начался с вопроса: «Вы показали, что после убийства тов. Кирова у вас были намерения следствие по этому делу «потушить». Этому помешали обстоятельства, от вас не зависящие. Но нас интересует, как вы намерены были это свернуть или, как вы говорите, «потушить»?

Ягода : Никакого готового плана действий у меня не было. Уже по ходу следствия, когда определилось и стало ясным, что убийство Кирова – дело рук троцкистско-зиновьевской организации, я жалел, что сам не остался в Ленинграде руководить следствием по делу. Совершенно ясно, что если бы я остался в Ленинграде, то убийство Кирова было бы изображено как угодно, но до действительных виновников, троцкистов и зиновьевцев, не добрались бы.