Владимир Чачин - Король с Арбата

- Ну, так как, Грибков? - поворачивается географ. Солнечный зайчик удрал с карты.

- Так где же применяется серебро?

Почему- то вдруг стали жать ботинки. Географ медленно проходит на «Камчатку», поясняет:

- Вот сейчас тебе подсказывали с помощью зеркала. Так?

- Так,- соглашаюсь я.

- Серебро имеется в отражательном слое любого зеркала,- спокойно говорит географ.- А в большом количестве серебро применяется для изготовления обыкновенной кинопленки.

Он помолчал, значительно посмотрел на класс:

- У вас в седьмом «Б», как я слышал, многие интересуются кино…

После звонка мы столпились у карты, и сейчас районы Алтая, Урала, Средней Азии, Кавказа и Сибири для меня стали очень близкими, необходимыми, почти как наша Плющиха.

…Наступили весенние каникулы.

Утро первого дня каникул для меня началось с отчаянного крика Нонки:

- Ноги вытирайте!

Ко мне пришел весь наш будущий «Плющихфильм».

- На повестке дня,- усаживается за стол Женька и путается ногами в складках скатерти. Нонка поднимает брови, Женька беспомощно разводит руками: - Простите, уж очень все накрахмалено.

Нонка успокаивается, прощает. Облокотилась на стол, слушает.

- На повестке дня,- продолжает Женька и как будто творит одной Нонке,-создание киносъемочного аппарата. Нужна фанера. Ею мы закроем наш обычный аппарат. В Темноте зпрядим кинопленку, и можно будет снимать.

- Значит, главное сейчас фанера,- уныло говорит Лидочка,- а где взять?

Славик многозначительно пробует ногтем стенку платяного шкафа, Нонка сдвигает брови. Славик просто решает:

- Для чего шкафу задняя стенка? Ведь все равно он стоит прижатый к стене.

У Нонки беспомощно опускаются руки:

- А для чего у тебя голова, ведь все равно под шапкой

не видно?

- Я ей ем,- деловито поясняет Славик. Лева, просветленный, суетится:

- Попросим графа де Стася. У него же отец заведует фруктовой базой. Там разных ящиков - завались.

- Все равно ничего не получится,- заявляет Мишка.

- Почему?

- Потому, что из аппарата должна выходить ручка. И там, где ось, пробьется свет. Вся пленка засветится.

Мы задумываемся. Этот съемочный киноаппарат вроде подводной лодки. Все должно быть закрыто. Ни единой щелки. В лодке щель - значит, вода, значит, всем гибель. А в аппарате щель - это, значит, свет. Это гибель пленки. Вместе с ней конец нашим мечтам: снять свой кинофильм.

Как все было хорошо, и вдруг какая-то ось ручки вылезает сбоку аппарата, и наши мечты разлетаются, как воробьи от автомобильного гудка.

- А если как-нибудь заляпать это место, где будет крутиться ось? - несмело предлагает Лидочка.

- Чем?

- Ну, хотя бы пластилином,- советует Женька. Лева крутит своей очкастой головой, морщится:

- Кустарщина. Никакого взлета мысли. На заводах в таких случаях ставят шарикоподшипник с закрытой обоймой.

- А где мы возьмем шарикоподшипник, да еще с этой самой обоймой?- спрашивает Мишка. Я вспоминаю, что где-то в центре есть такой магазин, где продаются разные шарикоподшипники.

- А деньги?

Какое это нехорошее слово - «деньги». Оно вечно нам ставит перегородки, вечно чинит разные препятствия.

- Скорее бы уж коммунизм,- вздыхает Мишка,- тогда будет все бесплатно. Утром глаза открыл, а по радио объявляют: «Граждане, сегодня с 6 часов утра начался коммунизм». И конечно, самый большой оркестр исполняет «Интернационал».

Мишка подпер голову кулаками, тихо, одному себе говорит:

- Отца освободят…

Мы слушаем, как-то очень ясно представилось: в наш двор входит летчик в голубой фуражке, с голубыми петлицами, всем улыбнется и отдаст по-военному честь. А мы ему говорим: «Ваш Мишка и все мы о вас всегда хорошо думали. Мы никогда не обижали Мишку. Он наш товарищ».

Летчик смеется: «Собирайтесь скорее в Тушино. Сейчас в честь коммунизма я сделаю над Москвой мертвые петли».

- А я знаю магазин, где уже сейчас бесплатно,- прерывает мои мысли Славик.

- Какой магазин?

- На улице Горького. Магазин ТЭЖЭ, где разные духи продают. Ох и пахнет там! Заходи, встань посредине и нюхай сколько хочешь. Нанюхался и пошел себе.

- Ну, помечтали и хватит,- говорит Женька,-айда к графу за фанерой.

Мы с Женькой идем к графу. Я отстаю, шагаю вяло.

- Ты чего? - оглядывается Женька.

- Иди один,- говорю я,- неохота мне к нему заходить.

- Мне тоже,-вздыхает Женька-Ну, а как же фанера?

- По-моему, отец графа - жулик,- решаюсь я.

- Почему так?

- Уж очень богато живут на одну зарплату. И всегда у них разные гости. Из окна на весь двор: «Шумел камыш…»