Владимир Чачин - Король с Арбата

- Где ты все ходишь? - ахает Лидочка.- Ведь сейчас начинается погибель моя.

Около - Пелагея Васильевна, старается быть спокойной, но у нее не получается.

- Ребята, Алеша и Гога, Слушайте меня. Сейчас последнее действие. Соберитесь, ребята. Вот ты, Гога, опричник, царский слуга. Но ты… как бы тебе сказать… тоже человек. А вот тебя, Алеша, обидели…

Она вдруг оборачивается, сердится.

- Тише вы!

Стихли молотки. Рядом ребята на цыпочках проносят декорацию.

- Ты, Алеша, сейчас будешь не купец. Ты человек. И тебя обидели. Понял?

Я киваю.

Откуда- то появился взлохмаченный, мокрый наш вожатый Гриша. У него в руках огромный кривой гвоздь.

- Хорошо, хорошо все получается,- ободряет он нас,- только учитесь на «отлично».

- Ребята, по местам,- спокойно говорит Пелагея Васильевна.- Все у вас идет хорошо.

Женька мне бороду свою отдал, а себе прилепил бумажную.

- Я сейчас буду на втором плане,- объясняет он,- а ты v самого края. У меня не заметят.

Занавес пока закрыт. Мы с Гогой стоим друг против друга. Он показывает, куда мне сейчас ударит.

- Прямо в грудь, в твой крест,- говорит Гога, раскачивая кулак. - А ты мне вот сюда, в левый висок, только не очень. Понял, Алешка?

Я молчу. Почему-то подумалось о Нонке. Наверное, ей сейчас приятно было увидеть на сцене свою косу.

- Ты оглох? - спрашивает Гога.- Бей, но не сильно. Так Пелагея Васильевна просила. Помнишь?

Вдруг заскрипел, задергался наш занавес. Началось.

Гога Женьке кланяется, вызывает па кулачный бой любого бойца. Потом я в круг выхожу и тоже Женьке кланяюь. Женька бровями поводит, лыжной палкой в полу точки делает, хмурится. Все опричники ему в рот смотрят.

Ну, значит, приготовились мы к драке, то есть к кулачному бою. Сказали друг другу все слова, какие надо, и приготовились. Богатырский бой начинается.

Гога размахивается, а я грудь подставляю. Ударил он. Ударил сильно. Не знаю, как я устоял. Гога в зал смотрит, прошелся, подбоченясь, по сцене, опять встал напротив.

А потом вдарил и я. Показалось мало - вдарил еще. А тут захотелось и еще. Он даже не защищается - только пятится в угол и все кричит:

- Так нельзя… Это не по Лермонтову…

- Это фольклор,- говорю я.

Женька сигает со своего трона, разнимает нас, а тут заскрипел, задергался занавес. На сцене Наташа, Пелагея Васильевна, моя мама, Костя и еще кто-то.

- За что ты его? - волнуется Костя и уводит меня за руку.

- Где тут у вас курить можно? - оглядывается он.

- В уборной.

Здесь, в уборной, много старшеклассников. Увидали Костю, смутились, папиросы в рукав, незаметно дым разгоняют.

Костя не спеша закуривает, старшеклассники переглянулись, приободрились.

- За что ты опричнику наподдал? - спрашивает меня редактор «Третьего звонка».

- Обидел…

- Тебя?

- Нет, не меня. Сестру…

Он молчит, потом, что-то вспомнив, весело смеется:

- Ну, и правильно сделал.

Костя отводит меня к окну, хмуро спрашивает:

- А чем он Нонку обидел?

- Да не Нонку, а косу ее.

- Какую косу?

Я рассказал всю историю с Нонкиной косой. Костя заторопился:

- Пошли скорее, ведь сейчас последнее действие. По лестнице он поднимается сзади меня, бормочет:

- А я и не знал, что у нее коса была… Интересно… По перилам съезжает Славик:

- Алеша, скорее. Я за тобой. Начинается.

У входа в зал мы расстаемся. Костя к зрителям, я на сцену.

- Сейчас ты косу не увидишь,- говорю я.- В последнем действии Алена Дмитриевна не участвует. Сейчас моя казнь будет.

- Эх, ты,- сокрушается Костя,- все позабыл… Давно читал.

Я так и не понял, что его больше волнует: моя казнь или Нонкина коса.

Пелагея Васильевна с нами шутит, подбадривает:

- Ну, теперь уж осталось немного. Постарайтесь, ребята.

Она гладит меня по голове. Почему-то очень щекотно и прохладно. Не хочется, чтобы она отняла руку.

Женька уже восседает в своем кресле, торопится, жует яблоко, изучает наконечник лыжной палки.

- Алешка,- говорит он,- посмотри в зал. Как наши зрители? Живы?

В дырочку вижу маму, Нонку. У окна Костя. Рядом с ним • Li подоконнике Наташа. У Наташа лицо серьезное, озабоченное. От внимательно слушает. Костя ей что-то на руках показывает, объясняет. Потом блокнот вынул, торопливо п нем чертят. Наташа задумчиво кивает, жмурится, смотрит па сцену. Мне кажется, прямо на меня в дырочку на зана-" вес. И опять она склонилась к Косте. Смотрит в его блокнот.

Нонка беспокойно ерзает, на окно оглядывается.

«Так тебе и надо,- думаю я.- Все-таки Костя лучше всех».